– Заткнись. Мы сбежим или убьем еще несколько человек? – пробурчал Клем. Он зашагал прочь, ощупывая свое лицо, словно проверяя, нет ли на нем шерсти.

Они догнали Ноа и Эсме у сарая. Ноа вытащил лодку на дневной свет и занялся осмотром, проверяя, насколько качественно залатал пробоины прошлой ночью, как раз когда Ливия умирала в клубе. Эсме уложила Ливию на палубу огромной спасательной шлюпки и теперь маркером рисовала на собственных руках завитки. Ава подняла фотоаппарат, чтобы сделать пару кадров, но остановилась. Ей надоело снимать чужую боль.

– Держу пари, ты будешь рада снова фотографировать, – предположил Ноа.

Ава заморгала, глядя на него.

– Ага. Думаю, да. – Хотя сердцем не чувствовала этого. Будто Портгрейв испортился и у нее не было уверенности, что удастся вновь снимать, не выискивая в каждом отражении лицо Шепчущего. – А ты?

Он присел на корточки.

– Без оглядки уеду из города.

– Звучит заманчиво.

– Может быть, увидимся в автобусе, – сказал Ноа.

– Всех вам благ в совместной жизни, – пробормотала Джоли.

Какая-то часть Авы желала предложить Джоли, чтобы та тоже пришла. Первым же автобусом – из города; а там они все начнут сначала. Но слишком многое произошло между ними. Слишком многое изменилось.

Ноа посмотрел мимо Авы.

– А как насчет остальных? Чем собираетесь заниматься?

Джоли пожала плечами.

– Наверное, ничем, – буркнула она. – Дальше!

Эсме взглянула на Ноа.

– Я думаю, что вернусь в школу и подам заявление в университет. Я всегда планировала так сделать.

– Всезнайка. Чтобы изучать что? – полюбопытствовала Джоли.

– Когда-то я хотела стать адвокатом. Ради больших гонораров. Но теперь я не уверена, что зло, которое будет меня окружать, не повлияет на меня.

Клем фыркнул.