– Я тоже все о тебе знаю, Имоджен, так что не пытайся мне угрожать.

– И ты не смей мне угрожать, или… или… – Имоджен, не закончив, поспешила вперед.

Ава подождала, пока она скроется из виду, и вскинула бровь, глядя на Ливию.

– Что между вами творится?

– Она раздражает, – ответила Ливия так, словно этим все объяснялось. – Кроме того, я ворчу, потому что избавилась.

– Избавилась от чего?

Ливия озорно усмехнулась.

– От всего.

– Вы там в дыры провалились или как? – крикнула Эсме через туннель.

Они неохотно обошли воронку и вышли из туннеля в пещеру. Аву вновь потрясла ее необъятность. Потолок высился над головой, как темное небо. Узловатые корни подпирали стены. В беспорядочных грудах на полу – некоторые были даже выше Авы! – крылась вся история острова.

– Это просто хлам. – Клем играл похоронный марш, пока Эсме не швырнула в него оловянную миску и не выбила губную гармошку из рук.

– Может, здесь мы обнаружим что-нибудь полезное, – предположила Эсме.

– Например, личный катарсис[23], – пробормотал он, стряхивая пыль с губной гармошки. – Ты собираешься посмотреть, как нас всех раздавит древним барахлом, вот тогда-то сможешь доказать, что не боишься.

– Надеюсь, – фыркнула Эсме, оглядывая его с головы до ног.

Ава отбросила в сторону затхлые карнавальные костюмы и вытерла глаза от пыли. В глубине груды валялись сломанные стулья, доска объявлений с указанием времени отправления парохода, сувениры многих воплощений острова, существовавшего на протяжении тысячелетий. Но ничего полезного.

Ава бродила по пещере. Клем, скрестив ноги, сидел в центре. Она слышала голоса остальных – они тоже копошились в вещах. Ее внимание привлек едва слышный шепот. Обогнув груду римских доспехов, она увидела Имоджен. Она скорчилась рядом со щитом, ее лицо было в нескольких дюймах от блестящего металла. Она что-то бормотала, иногда слова прерывались хихиканьем.

– Ты прав. Я особенная, – прошептала она. – Рэйчел никогда этого не понимала, и они тоже.

– Имоджен, с кем ты разговариваешь? – спросила Ава.

Имоджен так резко повернула голову, что Ава удивилась: как у нее не сломалась шея. Выражение ее лица было неправильным, как у фарфоровой куклы. У чокнутой фарфоровой куклы. Слишком широко распахнутые глаза, откровенно натянутая улыбка. Спутанные волосы тяжелыми черными локонами свисали на лицо.

– Ему нужен только один, – сказала она.