Двадцать четыре

Ава бежала. Время пульсировало. Солнце упало в океан, сгустился туман. Зажегся свет, и вдалеке зазвучала музыка, постепенно ускоряясь и становясь громче. Ночь гналась за Авой по пятам. Ава распахнула двери клуба, помчалась наверх, в зеркальный бар, и резко остановилась.

Ливия.

Она лежала на спине, будто крепко спала. Только кожа у нее была пепельно-серой, а губы – синими. Неподвижная, бездыханная. Рядом с ней стояла полупустая бутылка водки.

Ноа, Эсме и Джоли стояли рядом с Ливией на коленях. Помятая одежда Ливии навела Аву на мысль, что ее пытались реанимировать. Но больше не пытаются. Эсме плакала, Джоли снова и снова качала головой, на лбу Ноа выступили капельки пота.

– Все кончено, – наконец, сказал он.

Ава не могла пошевелиться. Ливия, самый живой человек из всех, кого она знала. Она не могла умереть. Аве казалось, будто все внутренние органы пытаются вырваться из ее тела, и только кожа удерживает их на местах. Это она виновата в смерти Ливии.

Эсме провела мизинцем по пальцу Ливии, словно не могла заставить себя взять ее за руку. Она подняла на Аву испуганные глаза.

– Куда ты подевалась?

– Не знаю, – прошептала Ава. – Я была всего в нескольких секундах позади нее, я уверена в этом. Но там… Я видела кое-что в фотобудке.

– Прошло уже больше часа, – тихо сказал Ноа. – Мы начали ремонтировать лодку.

– Час? Нет. Не может быть. – Ава зажала рот рукой. – Что с ней случилось?