— Слушаю тебя, ходжа.

— Я тебя очень прошу, пока никому обо мне ни слова.

— Но как же?..

— Я и так имел неосторожность назваться слуге вашего богача, а это очень опрометчивый поступок с моей стороны. Но иначе он полез бы в драку за вот эту бумагу, — ходжа похлопал себя по халату, под которым хранилась ценная бумага.

— Да, слава о тебе действует лучше всякого щита, — усмехнулся Икрам. — Но скажи, что в этой бумаге такого?

— А! Лучше тебе не знать.

— Ты мне не доверяешь? — лицо дехканина вытянулось от охватившей его досады.

— Нет-нет, что ты! — горячо заверил его Насреддин в обратном. — Разве ты дал мне для этого повод?

— Тогда что же?

— Понимаешь, знание не всегда полезно. Иногда оно может обратиться против тебя. И это как раз тот самый случай. И если тебе дорог покой…

— Эх, ходжа, — покачал головой Икрам, — да где ж его сыскать-то, покой?

— Вот про это я и толкую. Зачем тебе лишняя головная боль? Разве тебе мало своей? Но не переживай, в свое время ты обязательно все узнаешь.

— Правда? — с какой-то прямо детской наивностью спросил Икрам, стягивая с головы тюбетейку и промакивая взопревшую лысину тряпицей, повязанной на шею.

— Правда! — смешливо прищурился ходжа Насреддин. — Но скажи, куда мы так долго идем? Неужели ты живешь так далеко от своего надела?

— Раньше я жил во-он в том доме, — Икрам указал на один из домов с широким двором и забором, покрытым свежей побелкой, — но когда… когда я остался один, мы обменялись с чеканщиком Касымом домами. У него большая семья, а куда мне одному такой большой дом?

— Понимаю. А нет ли у нас на пути базара или чайханы?

— Есть чайхана, а базар — он немного дальше и правее. Ты хочешь что-то купить?

— Немного кислого молока и лепешек.

— Не беспокойся, ходжа, у меня дома есть еда.

— Нет, в гости к другу нельзя ходить с пустыми руками, тем более, когда в моем кармане завалялись несколько монет и представилась возможность их с пользой потратить.