Книги

Грамматика цивилизаций

22
18
20
22
24
26
28
30

Единственная страна, где положение с питанием меняется за счет рыбы и мяса, — это Япония.

• Распространение вегетарианства объясняется господством культуры риса на Юго-Востоке и его экспортом на Север.

Запад, где в питании используют много зерна и других зерновых, очень рано начал применять паровое земледелие и ротацию севооборота, без чего почва быстро бы истощилась и зерновые культуры перестали бы приносить доход. Поэтому часть пахотных земель стала использоваться под пастбища, не говоря уже о том, что выращивание зерновых требует использования тягловых животных.

Напротив, рис всегда выращивают на тех же полях. Большая часть работы в поле делают вручную. Буйволов используют только для легких работ на рисовых делянках. Овощи выращивают тоже вручную. В этих условиях питаться мясом домашних животных было бы расточительно. Скот кормят зерном. Человек предпочитает есть его сам.

Такой режим питания призван обеспечивать большую плотность населения, чем любой другой, при котором предпочтение отдается животной пище. С одного гектара могут кормиться шесть или восемь крестьян при условии, что они питаются растительной пищей. При равных сельхозплощадях демографическая отдача здесь, безусловно, выше. Этим объясняется наличие «азиатских толп».

Как и в Индии, население Китая выросло сравнительно недавно: заметный рост начался на юге страны в XI–XII вв. в связи с появившейся здесь возможностью собирать два урожая риса в год. В XIII в. население страны достигало примерно 100 миллионов человек. Китайское население стало стремительно увеличиваться с конца XVII в. В наши дни количество народонаселения помешало бы изменить структуру питания, даже если бы китайцы того хотели. «Китайцы оказались в оковах цивилизационного детерминизма и вынуждены следовать тому пути, который был предопределен». С XVIII в. население Индии также перешло рубеж 100 миллионов.

• Тезис Виттфогеля: рисоводческая цивилизация предполагает наличие искусственного орошения, требующего строгого соблюдения гражданской, социальной и политической дисциплины.

Рис связывает народы Дальнего Востока с водой, с водяными резервуарами Южной Индии; в Индо-Гангской равнине — с колодцами и оросительными каналами; то же в Китае, где ирригация принимает всевозможные формы: она связана со спокойными реками, протекающими на юге страны (а также с регулярными разливами озера Поян-ху и реки Янцзы), с колодцами, с оросительными каналами, классическим образцом которого является Императорский канал (это одновременно водный путь и оросительный канал), с бурными реками на севере страны (Байхэ и Хуанхэ), которые понадобилось укротить, перекрыв плотинами, но которые все равно часто выходят из берегов. Повсюду — на холмах Филиппин и Явы, в кантонском районе Китая и в Японии — орошение, с примитивными или современными насосными установками, с его зачастую воздушными бамбуковыми каналами, требует строгой рабочей дисциплины и подчинения, что напоминает картину Древнего Египта, классического примера кабальной зависимости человека от оросительного земледелия.

Культура риса появилась скорее всего в низинах во втором тысячелетии до н. э. и постепенно распространилась на все орошаемые земли; одновременно она совершенствовалась благодаря селекционной работе, что позволило создать ранние сорта. Как отметил К.А. Виттфогель, рисоводство повлекло за собой в социально-политическом плане возникновение авторитарных, бюрократических режимов с огромным количеством государственных чиновников.

Это утверждение, спорность которого неоднократно подчеркивалась оппонентами этого автора, страдает прежде всего упрощенностью. Если существует, а он определенно существует, детерминизм «одомашненной», необходимой для рисоводства воды, детерминизм самой рисовой культуры, то предъявляемые им требования могут рассматриваться лишь как часть гораздо более сложной надстройки. Этого нельзя упускать из вида. Но нельзя и не учитывать необходимых требований рисоводческой цивилизации, роль которых остается значимой.

• На Дальнем Востоке в основном развиваются степные цивилизации, связанные с ирригацией, хотя все еще остаются огромные примитивные или дикие районы.

Здесь можно встретить заливные рисовые поля, находящиеся в горной местности, но это возможно только на узких террасах, в перенаселенных регионах, где имелась возможность проделать необходимую гигантскую работу, требующую большого количества рабочих рук (на Яве, например). На Дальнем Востоке цивилизации с присущими им интенсивными сельхозкультурами занимают минимальную часть географического пространства. Остальные территории, в особенности высокогорья, изолированные районы и некоторые острова, по-прежнему представляют собой резервации для примитивных народностей и культур.

Книга Жоржа Кондомина Мы съели лес (1957) переносит нас в окрестности Сайгона, в район, прилегающий к Далату, где обитает примитивное племя, живущее одним днем. Оно существует за счет леса, часть которого ежегодно вырубается или сжигается. На освободившейся земле «посадки осуществляются при помощи острой палки: делается дырка в почве, туда бросаются несколько зерен риса, а затем большим пальцем ноги земля выравнивается». Нет никакого полива. Так ежегодно «съедается» участок леса. Через двадцать лет племя возвращается к исходной точке, где лес как бы «оставался под паром». Такое «передвижное» земледелие, которое в этом регионе встречается повсюду, представляет собой одну из форм примитивного землепользования, не требующего разведения скота. Оно является основой жизни тысяч очень отсталых племен. Конечно, современная действительность теснит их, но они все-таки выживают.

Не так происходило на Западе, где в свое время имелось достаточно примитивных племен. И у нас были свои изолированные и отсталые районы, которые можно узнать еще и сегодня, но их население было окультурено, переехало жить в города, что позволило интегрировать в процесс развития наиболее динамичную часть этих племен.

Ничего подобного не происходит на Дальнем Востоке. Огромная разница между цивилизованным и примитивным населением объясняет присутствие в Китае такого количества «некитаизированных» народностей; в Индии — большого числа племен, не входящих в существующую систему каст (о них можно сказать, что они оказались вне индийской цивилизации).

Отмеченная разница также объясняет многие детали прошлого и настоящего. В 1565 г., в битве при Таликоте войско «индусского» королевства Виджаянагар, насчитывающее около миллиона солдат, было разгромлено кавалерией и артилерией мусульманских султанов. Огромный, великолепный город оказался лишенным защиты, его жители не смогли убежать, так как все повозки и буйволы были отданы армии. Но город был разграблен не победителями, которые потеряли время на преследование и убийство убегающих солдат, а соседними примитивными племенами бридшари, ламбади и курумба, чьи орды захватили город и уничтожили его…

Немецкий врач, направляющийся в Сиам, донес до нас рассказ японского торговца, который за несколько лет до этого (в 1682 г.) потерпел кораблекрушение и оказался на пустынном острове около побережья Лусона. Их было десяток, спасшихся и выживших благодаря тому, что питались яйцами диких птиц и ракушками, которые они находили на отмелях. После восьми лет такой жизни они построили лодку, поставили парус и после утомительного пути приплыли на остров Хайнань в Тонкинском заливе. Там они узнали, что чудом избежали верной гибели. Остров Хайнань разделен на две части: китайскую и ту, где живут примитивные племена. Им повезло, и они оказались на китайской половине. Дикари просто бы съели их. То же было и с островом Формоза, который завоевали китайцы в 1683 г. Остров был и остается разделенным на китайскую и некитайскую части, как это произошло с множеством «труднодоступных» островов.

Поражают сегодняшние цифры «некитаизированных», т. е. избежавших влияния китайской культуры, народностей в Китае. Примитивные племена составляют только 6 % общего населения страны (не более 36 миллионов человек), но они занимают 60 % национальной территории (сюда надо включить, по правде говоря, территории Гоби, Туркестана, Тибета). Иными словами, они доминируют в пространственном плане.

Политика императорского Китая и, еще совсем недавно, правительства Чан Кайши в отношении почти всех этих племен (таких как джуаны из провинции Гуанси, мяо-яо, лису, таи и др.) была сегрегационной. Так, на воротах некоторых городов можно было прочесть адресованное к их представителям обращение: «Запрещено собираться или ходить по городу группами более трех человек»; «Запрещено въезжать в город верхом на лошади». В нынешнем Китае их положение улучшилось, за ними признали некоторую автономию, но она ничего общего не имеет с той полунезависимостью, которую советская власть предоставила этническим меньшинствам. Однако все отставшие в своем развитии этнические общины (в отдельных из них бытовало рабство или крепостной труд) претерпели большие изменения. Было затрачено немало усилий, чтобы сделать некоторые из языков этих племен письменными. В целом сегодня только Китай занимается проживающими на его территории отсталыми народами (для их блага или неудовольствия — это уже другой вопрос).

• Территории, населенные дикарями, являются также зонами обитания диких животных.