— Да так, — уклонился от ответа Илья, — чутье, наверное.

— Ну если чутье, то оно у тебя прям звериное, — рассмеялся подполковник и обернулся к стоящим у машины и наблюдающим за обстановкой во дворе врачам скорой. — А вы куда ускакали, гиппократы недоделанные? — Он требовательно махнул рукой. — Давайте сюда, живее. Сотрудника нашего посмотрите как следует.

— Да со мной все в порядке, — застенчиво улыбнулся Лунин.

— Давайте, давайте, — прикрикнул на заколебавшихся было врачей Шубин, — давление ему померьте, витаминку какую дайте. Вы врачи или так, погулять вышли?

— Подождите. — Илья решительно отстранил подошедших к нему медиков и шагнул навстречу полицейским, которые уже успели надеть на Смотрова наручники и теперь, подталкивая задержанного в спину, гнали его к Шубину. Один из патрульных, тот самый сержант с автоматом, держал под мышкой стальной ящик с сережками убитых женщин.

— Гражданин Смотров, — на этот раз голос не подвел и звучал так, как, по мнению Лунина, и должен звучать голос настоящего следователя — решительно, с небольшой мужественной хрипотцой, — вы задержаны мною, следователем по особо важным делам Луниным, по подозрению в совершении преступлений по статье сто пятая часть вторая.

— Что это? — пробормотал, с трудом поднимая разбитое лицо, Смотров, — объясните по-человечески.

— Вы подозреваетесь в совершении убийств нескольких женщин на территории города Среднегорска и соседних районов, — словно робот, чеканил слова Лунин, — на данный момент ваша вина подтверждается обнаруженными в вашем помещении предметами, принадлежавшими жертвам преступлений.

— Какие убийства? Что подтверждается? — оторопел Смотров. — Вы что несете?

— Дайте коробочку.

Лунин выдернул у полицейского железный ящик и сунул его под нос задержанному. Тот испуганно отшатнулся, ожидая нового удара.

— Вы узнаете эти предметы? — Илья сдвинул в сторону крышку и продемонстрировал содержимое Смотрову.

Тот отрицательно покачал головой.

— Не узнаете? Ну как же? Это серьги, которые вы снимали с убитых вами женщин. Вы, кстати, как их снимали, до или после убийства? Что вы молчите, Смотров? — Лунин вплотную приблизился к попытавшемуся было попятиться назад задержанному. — А еще у этих женщин были кольца. Обручальные кольца. Но их здесь нет. Так ведь?

Илья постепенно все больше распалялся. С каждой фразой, с каждым новым словом он чувствовал, как где-то внутри его все сильнее разгорается сначала маленький, но быстро становящийся все больше и больше комок ненависти.

— Колец нет, и быть их не может, верно? Конечно верно. И вы знаете это, Смотров. Потому что вы, вы, — Лунин ткнул кулаком в грудь задержанному, — заставляли этих несчастных женщин проглатывать эти кольца. Вам это доставляло большое удовольствие? Как мне сейчас?

Лунин всегда считал, что бить уже задержанного и беспомощного человека не правильно. Было в этом, на его взгляд, что-то неблагородное, неофицерское. Свое мнение, правда, Лунин всегда держал при себе, не желая нажить еще большее число недоброжелателей, чем у него и так было. Однако сам он никогда на закованного в наручники человека руку не поднимал. До сегодняшнего дня. Лунин неловко размахнулся, ему мешал ящик, который он все еще держал в левой руке, и ударил Смотрова в живот. Второй раз ударить ему помешал перехвативший его руку на замахе Шубин. Смотров скрючился, задохнувшись, но, когда он спустя несколько секунд разогнулся, его реакция на полученный удар была совсем не та, которую ожидал увидеть Лунин. Смотров искривив разбитые, распухшие губы и вытаращив налитые кровью глаза, неожиданно захохотал:

— Вы — идиот, Лунин. Вы все здесь идиоты! Вы что, вправду думаете, что я убийца?

Его дикий смех внезапно оборвался. Сплюнув на землю сгусток крови, Смотров облизал языком пересохшие губы.

— Я думал, майор, в вас есть хоть капля мозгов, вы мне вначале даже показались, — он еще раз выразительно сплюнул, — человеком. А вы? Вы на самом деле продались. Вы продали душу дьяволу, Лунин. Вы хоть сами это понимаете? Вы понимаете, что потом придет время расплаты? Вы понимаете, какой будет эта расплата?