— Сегодня случилось то, что должно было, и чему вы сами и только вы одни виной. Когда мы заявили, что город принадлежит нам, вы, его жители, не понимали, а чего такого мы можем вам сделать, чтобы привести к покорности? Нас же три калеки и нас легавые щемят! Вы же привыкли к этим разожравшимся мордам, которым, чтобы держать всех в страхе, было достаточно резать вас по одному, как отбившихся от стада баранов! А я вам объясню. Великий Франсуа Бертран знал, что в полной мере обладаешь только тем, что способен своими руками уничтожить. Так вот, мы вам показали, что можем разрушить весь этот город, любой его дом, офис или школу. Если вы не перестанете вести себя как бараны и не добьетесь того, что мы скажем. А требуется не так уж и многого: престаньте платить Минотавру за защиту, которую он предоставить не способен, уберите бестолкового мэра, который на горожан плевал, и потребуйте того, чтобы ССБ перестало совать нос в чужие дела.

— Да, пусть защищают своих денежных мешков и не делают вид, что простой гражданин для них что-то значит, — кивнул чёрной собачьей головой Баскервиль.

— Мы вам не враги! Мы даже предупредить вас пытались! Но, походу, только так вас можно подтолкнуть к правильному решению. Короче, если никаких подвижек в этих направлениях в ближайшее время не будет, под чьим-нибудь домом снова затрясётся земля. А если кто-то начнёт подбивать народ самим нас найти, то я того активиста найду раньше и отрублю башку!

При этих словах Палач дёрнулся вперёд, приподнял свою огромную секиру, со звоном ударил ей о пол, после чего изображение пропало. Выдержав паузу, офицеры принялись обсуждать увиденное, а Абдельджаффар молчал, снедаемый смутными сомнениями. Ой, как сильно прорывающиеся через блатные понты призывы к деятельной гражданской позиции попахивали Квирином! Нелогичное предположение, учитывая, что смерть трёх десятков горожан не прибавит ему популярности как демократическому лидеру. Хотя упоминания о мэре заставляли сделать и другой вывод. За выходом Артёма Марковича из игры, прикрывавшиеся им игроки решили поставить всё на другую карту. То-то Палач с сотоварищами так быстро поумнели и стали такими серьёзными!

— Насчёт предостережений они душой не кривили — есть ряд голограмм с их слоном, угрожающим библейскими цитатами, но они малоинформативные. — Голос Толоконников прорывался через размышления Фара.

— Кто такой Бертран? Философ? — тихо спросил Цареградский у Нуаре.

— Сержант французской армии девятнадцатого века, — пояснил Арафаилов, лучше оленя разбирающийся во французской истории. — Некрофил и садист. Раскапывал могилы, насиловал трупы, после чего разрубал их на куски лопатой и снова закапывал. Крайне достойный пример для подражания!

— Да хрен на него! — прорычал старый волк. — Нам сейчас не до древних извращенцев! Тебя, — кивнул он в сторону Этьена, — от трибунала спасает только то, что дело ведёшь без году неделю. Кама я им тоже не отдам. То, что ему надо пару лет младшим оперативником походить, мозги прочистить — это да, но никак не под пулю его класть!

Цареградский помотал свой большой головой:

— Кого-то надо. Двадцать семь трупов, из них трое продростково-личиночного возраста и двое совсем детёнышей. Без чьёй-нибудь крови, город нас с дерьмом съест.

— Охрана склада, всей сменой, либо несколько старших, — предложил Виктор Сергеевич. — За то, что не сообщили о факте кражи, сделаем их пособниками террористов! Майор, что по обстановке в автобусном парке?

Нуаре попросил одного из аналитиков вывести на экран съёмку с места. Появилось объемное изображение большой ямы, заполненной кирпичами и белыми округлыми корпусами автобусов, которые распиливали по кусками пожарные и аварийно-спасательные роботы.

— Они подорвали выездной пост техобслуживания и закопанные рядом старые цистерны для органического топлива. Восемь полосатых луноходов с тремя водителями, готовящимися выйти на рейс, свалилось туда. Въезд на территорию полностью перегорожен, и по предварительным прогнозам линии получится запустить в лучшем случае к завтрашнему вечеру.

— Грамотная демонстрация силы, — оценил военный. — Сломали не самый густонаселенный дом, парализовали работу не самого популярного общественного транспорта. Хватит, чтобы общество взбудоражить.

— Да уж, — согласился Виктор Сергеевич. — Как бы наши хакеры не старались, обращение попадет в сети и каждый считающий себя умным дурак начнёт разевать на всех углах своё зубастое хайло. Сейчас начнутся выступления и демонстрации, а где толпа, там и провокаторы. Короче так — всех в патрули, все отделы, службы. Любое скопление — разгонять, напряжённость гасить. — Раздавая приказы, волк задумчиво хлопал себя по карманам чёрных брюк. — С кем тактично, а кого отводя за угол. Но это не главное. Выводы Палач наверняка сделает правильные: мы снова полезем под землю, причём заведём туда теперь куда более основательные силы. Значит, что они сделают?

— Начнут действовать на поверхности, — подсказал Арафаилов.

— Верно капитан. Для тебя, кстати, это финишная прямая. Делай что хочешь и как хочешь, но до следующего теракта должен быть результат по их кукловодам, иначе пеняй на себя. Эреб тебя не прирезал, так я лично тебя пристрелю, не побоясь твоих клювастых пигалиц! Понял? — Полковник вытаращил на молча кивнувшего Фара свои волчьи глаза. — Знаю что понял!

— Мэрия предлагает приостановить работу социально значимых объектов, — сообщил сом.

— А! Хрен им! Лично проследи, чтобы все офисы и учебные учреждения работали в штатном режиме, первый руководитель, кто народ распустит, пойдет как пособник у меня! Все, кстати, выделенные средства, направить строителям на изоляцию подвалов в первую очередь больниц, садов и школ.

— Их на всех не хватит. Зато корпорации готовы раскошелиться, чтобы подземные коммуникации своих торговых представительств растворами залить.