Тем самым Линкольн давал понять, что Военное министерство должно было выдвинуть возражения против полной передачи Курил СССР ранее, однако этого сделано не было; теперь же приходилось просто смириться с последствиями данного просчета. Эту перемену настроения в Военном министерстве с радостью восприняли в Госдепе, и итоговая редакция ответа Трумэна Сталину была «подготовлена Государственным департаментом и адмиралом Леги»[502].
Притязания Сталина на Хоккайдо Трумэн решительно отверг: он не собирался уступать ни дюйма. Однако на самом деле позиция США в отношении Хоккайдо была не такой твердой, как кажется. В отчете о будущей оккупации Японии, составленном в Военном министерстве, рассматривалась возможность ее разделения на оккупационные зоны, и в одном из вариантов Хоккайдо, а в другом – Хоккайдо и Тохоку отходили Советскому Союзу[503]. Однако этот отчет остался всего лишь мысленным экспериментом стратегов из Военного министерства; когда с этим документом ознакомился Стимсон, он однозначно заявил, что Хоккайдо войдет в американскую оккупационную зону. Того же курса придерживался и Трумэн, когда отправлял ответ Сталину. Впрочем, вряд ли можно считать, что на решение Трумэна сильно повлияла именно позиция Стимсона, который в тот момент уехал из Вашингтона в заслуженный отпуск. Хотя у нас нет документальных свидетельств, подкрепляющих это предположение, скорее всего наибольшее влияние на президента в его переписке со Сталиным оказал Бирнс.
Ловко составленное письмо Сталина поставило Трумэна в положение, когда он не мог отказать советскому лидеру в его первом требовании. Президент США категорически отверг посягательства Сталина на часть Хоккайдо, но, отказав СССР в праве на Курилы, Трумэн рисковал тем, что Сталин мог вовсе отклонить Общий приказ № 1. В таком случае не было никаких гарантий, что советские войска остановятся у 38-й параллели в Корее или будут сотрудничать с союзниками в Маньчжурии. Более того, отвечая отказом на требование Сталина о Курилах, Соединенные Штаты должны были начать собственную Курильскую операцию, а это могло привести к столкновению с советскими войсками. В Вашингтоне никто не считал, что контроль над Курилами так важен для стратегических интересов США, чтобы рисковать из-за этого вооруженным конфликтом с Советским Союзом. Когда Трумэн уступил Сталину в этом вопросе, судьба Курил была решена.
Выразив согласие с предложениями Сталина (за исключением второй поправки), Трумэн тем самым согласился включить Ляодунский полуостров в советскую оккупационную зону. Это поставило крест на планах США занять Дайрен. 18 августа между Линкольном и адмиралом Гарднером состоялся телефонный разговор, в котором они обсудили все сложности, связанные с проведением Дайренской операции. По словам Гарднера, военно-морской флот США мог отправить войска в Дайрен «в любой момент». Проблема была не в физической возможности, а в целесообразности. Линкольн сказал: «…на самом деле мы не считаем целесообразным в настоящее время отправлять в Дайрен крейсер или другие суда ВМС ради того…» – «Чтобы насолить русским», – закончил за него фразу Гарднер. По их оценке, советские войска должны были захватить Дайрен к понедельнику, 20 августа. Гарднер сказал: «Мы считаем, что русские в любом случае окажутся там раньше нас, и, послав туда корабли, мы все равно не сможем помешать им занять территорию порта, а нас больше всего интересует именно эта территория, портовая инфраструктура и все такое прочее». Линкольн согласился с этим[504]. Так США отказались от военной операции в Дайрене.
В отличие от американцев, Сталин не медлил с захватом Дайрена. После получения ответа от Трумэна Антонов 20 августа приказал Василевскому «подготовить и провести быстрее авиадесантную операцию для занятия Порт-Артура и Дайрена». В тот же день Василевский доложил Сталину, что отдал приказ Забайкальскому фронту захватить Порт-Артур и Дайрен с помощью внезапной авиадесантной атаки[505].
Однако США были твердо намерены удержать под своим контролем всю территорию Кореи к югу от 38-й параллели. Хотя Сталин и согласился с этой демаркационной линией, в Объединенном комитете начальников штабов продолжали испытывать тревогу на этот счет. В докладной записке ОКНШ было сказано следующее: «По неподтвержденным данным, советские войска планируют продолжить наступление к югу от 38-й линии». Далее там спрашивалось, каким образом Макартур и Нимиц собираются реагировать на эти действия русских. Нам неизвестно, что ответили Макартур и Нимиц на этот запрос, но, как оказалось, опасения ОКНШ были беспочвенны. Советские войска не были заинтересованы в пересечении 38-й параллели и дальнейшем продвижении на юг. На самом деле, когда Сталин не стал возражать против того, чтобы демаркационная линия прошла по 38-й параллели, Раск был «несколько удивлен». Американцы установили надежный контроль только над теми территориями, куда русские и не собирались соваться.
Сталин отдает приказ о занятии Хоккайдо и Южных Курил
Большинство историков считают, что требование Сталина о передаче СССР северной части Хоккайдо было рычагом для заключения сделки по Курилам[506]. Однако Сталин ничуть не блефовал, заявляя о своих притязаниях на Хоккайдо. Незадолго до того, как он написал письмо Трумэну от 16 августа (или сразу же после этого), Сталин приказал Василевскому начать операцию на Хоккайдо и Южных Курилах. Василевский, в свою очередь, 18-го числа отдал командующему Первым Дальневосточным фронтом приказ «оккупировать половину о. Хоккайдо к северу от линии, идущей от города Кусиро до города Румой, и южную часть Курильских о-вов до о. Симушу включительно»[507]. 19 августа он приказал командующим Первым Дальневосточным фронтом и Тихоокеанским флотом «для этой цели при помощи судов ТОФ и частей Морского флота в период с 19 августа по 1 сентября перебросить две стрелковые дивизии 87 СК. В те же сроки перебазировать на Хоккайдо и Курильские острова одну истребительную и одну бомбардировочную авиадивизии 9-й Воздушной армии»[508]. После оккупации Хоккайдо именно там должна была находиться штаб-квартира Главного командования советских войск на Дальнем Востоке[509]. На тот момент Сталин считал Хоккайдо главной целью всей этой операции.
20 августа Антонов послал телеграмму Василевскому, поручая командующему Первым Дальневосточным фронтом «операцию на о. Хоккайдо и Южные Курильские острова готовить, но операцию эту начинать только по особому указанию Ставки. <…> 87 СК Ксенофонтова сосредоточить в южной части о. Сахалин и готовить его к операциям
21 августа, получив второй сталинский приказ, Василевский выпустил директиву «немедленно и не позднее 21 августа» перебросить 87-й стрелковый корпус в Маоку и после захвата Отомари и Тоёхары перебазировать туда достаточное количество боевых кораблей для подготовки операции на Хоккайдо и Южных Курилах. Командующим Первым и Вторым Дальневосточными фронтами, Тихоокеанским флотом и военно-воздушными силами было приказано начать авиадесантную операцию в порту и городе Румой и к 23 августа подготовить авиабазу для оккупации северной части Хоккайдо. Кроме того, Юмашеву был отдан приказ послать на Хоккайдо по меньшей мере две пехотные дивизии в два-три эшелона каждая. Наконец Василевский напомнил всем командирам фронтов, что приказ о начале десантной операции на Хоккайдо будет отдан им лично, но что все приготовления к этой операции должны быть завершены не позднее 23 августа (см. карту 4)[511].
Однако 22 августа произошло событие, изменившее планы Сталина.
Сталин отвечает на послание Трумэна
22 августа Сталин отправил Трумэну ответ на его послание от 18-го числа. В первом абзаце советский лидер выразил глубокое разочарование тем, что Трумэн отклонил его требование. «Должен сказать, – писал Сталин, – что я и мои коллеги не ожидали от вас такого ответа». Далее в письме он категорически отверг просьбу американского президента о предоставлении США прав на авиационную базу на одном из Курильских островов. Во-первых, об этом ни слова не было сказано ни в Ялте, ни в Потсдаме. Во-вторых, такое требование было унизительным по отношению к Советскому Союзу. По мнению Сталина, «требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить ту или иную часть своей территории и выражает готовность ввиду этого предоставить своему союзнику соответствующую базу». Советский Союз, безусловно, не относился к числу таких государств. В-третьих, он не понимал, на каких основаниях США вообще выдвигают СССР такое условие[512].
В отличие от телеграммы Сталина Трумэну, отправленной 16 августа, тон этого послания был крайне резким. Почему Сталин дал в этом письме волю своему гневу? Действительно ли он был так разозлен ответом Трумэна или это была дипломатическая уловка? Скорее всего, и то и другое. Сталин не испытывал никакой благодарности за то, что американский президент включил Курилы в советскую оккупационную зону, поскольку считал, что эта территория и так уже по праву принадлежит Советскому Союзу. Однако он был оскорблен тем, что Трумэн отказал ему в его «скромной просьбе» – поделиться с русскими частью Хоккайдо. Тон этого послания был частью его хорошо просчитанной стратегии. Своим гневом он явно давал Трумэну понять, что тот рискует испортить хорошие отношения с Советским Союзом. Отказывая американцам в базе на Курильских островах самым категоричным образом, Сталин тем самым пытался заставить Трумэна окончательно признать, что Курилы являются неотъемлемой территорией Советского Союза.
Почему же на этот ответ Трумэну у Сталина ушло целых четыре дня? Вспомним, что на послание американского президента от 15 августа он отреагировал сразу же, отправив ответное письмо на следующий день. Скорее всего, эта задержка была вызвана военными приготовлениями. Как уже упоминалось выше, решение о проведении операции на Хоккайдо и Южных Курилах было принято между 16 и 17 августа. Даже после получения телеграммы Трумэна Сталин не отменял своего приказа военному командованию готовить план оккупации Хоккайдо. Он взвешивал все «за» и «против» проведения этой операции. Вот почему он тянул с ответом Трумэну до 22-го числа.
Сталин не согласился, что у Советского Союза нет прав на Хоккайдо. Вместе с тем он не стал далее настаивать на этом требовании. Заявив, что «понимает» отказ американского президента, он отозвал свои притязания на Хоккайдо, но при этом не до конца исключил возможность проведения там советской военной операции.
Это было первым признаком того, что Сталин готов отступить. Что-то заставило кремлевского вождя изменить свою позицию насчет операции на Хоккайдо, хотя нам точно не известно, что именно это было. Возможно, он получил разведданные, показывавшие, что Соединенные Штаты решительно настроены установить контроль над всеми внутренними территориями Японии, включая Хоккайдо. Или же на основе подробной информации о военных действиях американцев, полученной от генерала Дина, он решил, что проведение операции на Хоккайдо слишком рискованно. Или ему стало известно, что в США прознали о его секретном плане захвата Хоккайдо, и он испугался реакции Вашингтона. В самом деле, 21 августа офицер американских ВМС, отвечавший за взаимодействие с Тихоокеанским флотом, послал в Военно-морское министерство донесение из Владивостока, в котором было сказано, что «по информации из достоверного источника <…> Советский Союз планирует высадку десанта на Хоккайдо и южный Карафуто (Курилы)»[513]. Также вполне вероятно, что Сталин (возможно, прислушавшись к Молотову) понял, что операция на Хоккайдо, явно нарушающая Ялтинское соглашение, ослабит легитимность притязаний СССР на Курилы, основанных на тех же самых крымских договоренностях.
22 августа в 17:00 Василевский приказал Кузнецову и Юмашеву отложить проведение операции на Хоккайдо, продолжив при этом переброску 87-го стрелкового корпуса на Сахалин. Далее в приказе говорилось следующее:
В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87 СК с острова Сахалин на Южные Курильские острова (Кунашир и Итуруп), минуя остров Хоккайдо. Соображения по этому вопросу прошу сообщить мне не позднее утра 23 августа [Славинский 1993: 65].
24 августа японский Императорский Генеральный штаб послал срочную депешу генералу Макартуру в Манилу: «Согласно радиосообщению из Москвы, получена информация, что Советский Союз планирует высадить воздушный десант на Хоккайдо»[514]. Таким образом, к 24 августа американцам было прекрасно известно о том, что СССР готовится вторгнуться на Хоккайдо. На следующий день Трумэн отправил Сталину резкий ответ на его послание от 22-го числа.