Пушки умолкли, как сказал Макартур во время церемонии подписания Акта о капитуляции 2 сентября. Однако война еще не закончилась. Советские войска тайно продолжали операцию на Курильских островах даже после того, как японцы официально подписали все документы о капитуляции. В тот же день, 2 сентября, задача по занятию островов Хабомаи была поручена командованием Тихоокеанского флота непосредственно Чичерину, а его начальник Леонов узнал об этом приказе лишь через много часов. Чичерин решил разделить находившиеся в его распоряжении силы на две группы: первая из них должна была на одном тральщике занять острова Суисё (сейчас – о. Танфильева), Юри (о. Юрий) и Акиюри (о. Анучина), а второй было поручено оккупировать Тараку (о. Полонского), Сибоцу (о. Зеленый) и Харукари (о. Дёмина). Леонов доложил в штабы ТОФ и СТОФ: «Связь с Чичериным плохая. На фрегате № 6 плохие радисты. В результате не смог ему разъяснить, что 2.09.45 г. требуется план, а не действия»[547]. Операция на Хабомаи была слишком опасна, чтобы доверить командующему десантной группой проводить ее по своему усмотрению, поскольку существовала немалая вероятность того, что эти острова уже были заняты американцами. 4 сентября Леонов написал: «После моего доклада [Черемисову] приказал Захарову до получения приказа фронта острова не оккупировать»[548]. Очевидно, командование Тихоокеанского флота хотело держать эту операцию под строгим контролем, чтобы не рисковать вступлением в вооруженный конфликт с американцами.
Из-за плохой радиосвязи Чичерин не получил от Леонова этих приказов. Полагая, что ему поручено захватить острова Хабомаи, он утром 3 сентября на двух тральщиках отплыл из бухты Фурукомапу на Кунашире и прибыл к первому из островов Хабомаи в 4 утра следующего дня. Произведя разведку, русские обнаружили, что вокруг островов мин нет и японские вооруженные силы не выказывают никаких признаков сопротивления. К 19:00 4 сентября две десантные группы высадились каждая на своем острове. Все японские солдаты и офицеры, включая самые крупные гарнизоны на Сибоцу (420 человек), и Тараку (92 человека), сдались без боя. К 19:00 5 сентября перед советскими войсками капитулировали японские вооруженные силы на всех островах Хабомаи. Так, по счастливому стечению обстоятельств, весь этот архипелаг достался Советскому Союзу. Только после завершения операции на Хабомаи штаб ТОФ одобрил действия Чичерина [Славинский 1993: 123–124]. Наконец, через три дня после официальной капитуляции Японии, Тихоокеанская война была завершена.
В итоге Сталину удалось захватить все Курильские острова, включая архипелаг Хабомаи, на оккупацию которого он даже не рассчитывал. Это произошло отнюдь не благодаря великолепно проведенным военным операциям; на самом деле боевые действия Советского Союза на Курилах были отмечены спешкой, недостаточной подготовкой, нехваткой вооружения и информации, а также плохой коммуникацией. Если русские и преуспели, то в основном благодаря тому, что японцы были готовы капитулировать, а американцы не были сильно заинтересованы в Курилах. В целом обе стороны были удовлетворены таким исходом, поскольку Ялтинские соглашения были более-менее соблюдены.
Заключение
А что, если бы…
Окончание Тихоокеанской войны прошло под знаком двух напряженных противостояний. Во-первых, между Сталиным и Трумэном: сможет ли Трумэн атомными бомбардировками принудить Японию к капитуляции до вступления в войну Советского Союза, или Сталин успеет начать войну на Дальнем Востоке до того, как Токио объявит о капитуляции, чтобы получить все, что ему было обещано в Ялте. Во-вторых, в самой Японии партии мира и войны спорили о том, надо ли завершать войну, и если да, то на каких условиях. Эти две гонки были до самого конца неразрывно связаны между собой. Ниже я рассмотрю несколько гипотетических сценариев, показывающих, какие факторы сыграли ключевую роль в исходе Тихоокеанской войны.
За этот вариант выступали Стимсон, Грю, Форрестол, Леги, Макклой и, возможно, Маршалл. Черчилль тоже поддерживал внесение в Потсдамскую декларацию этого пункта, и он содержался в ее первоначальной редакции, написанной Стимсоном. Обещание сохранить конституционную монархию еще сильнее укрепило бы японскую партию мира в мысли о том, что необходимо принять условия потсдамского ультиматума. Кроме того, в правящей верхушке Японии намного раньше начались бы споры о том, принимать ли потсдамские требования или нет, и в таком случае правительство Судзуки в гораздо меньшей степени полагалось бы на посредничество Москвы.
Тем не менее включение такого условия в текст Потсдамской декларации не привело бы к немедленной капитуляции Японии, поскольку приверженцы мистического направления в кокутай яростно противились бы принятию потсдамских требований, даже если бы это гарантировало сохранение монархии. Однако сторонники мира могли бы обвинить партию войны в том, что, настаивая на дополнительных условиях, она ставит под угрозу существование императорского дома. Поэтому включение в Потсдамскую декларацию такого пункта могло бы склонить чашу весов в пользу партии мира, однако сомнительно, что разногласия между «голубями» и «ястребами» разрешились бы до тех пор, пока японская правящая элита, состоявшая из сторонников обеих партий, продолжала бы в вопросе завершения войны полагаться на посредничество Москвы.
Почему же Трумэн не согласился с этим условием, если оно усилило бы позиции японской партии мира и могло приблизить окончание войны? Те люди в американском руководстве, которые настаивали на том, что США должны позволить Японии сохранить конституционную монархию, считали, что в противном случае японцы будут фанатично сражаться до самого конца. Однако Трумэну нужна была гарантия того, что этот курс приведет японское правительство к решению о капитуляции. Такой гарантии никто дать не мог, и после того, как у Трумэна в руках оказалась атомная бомба, он больше не рассматривал обещание конституционной монархии как ключ к успеху в этой войне.
Считается, что Трумэн не согласился включить в Потсдамскую декларацию пункт о конституционной монархии во многом потому, что его беспокоило, как это будет воспринято американским общественным мнением. Социологические опросы в США показывали, что подавляющее большинство американцев испытывало неприязнь к императору, и сторонники жесткой линии в Государственном департаменте, а также некоторые популярные политики резко протестовали бы против такого решения. По словам Бирнса, уступка в отношении императора привела бы к тому, что президент был бы распят.
Но так ли это было? Несмотря на опросы общественного мнения, многие члены американского правительства и некоторые влиятельные политические обозреватели утверждали, что сохранение монархического строя не помешает искоренению японского милитаризма. Президент мог бы обосновать такое решение двумя весомыми аргументами. Во-первых, он мог бы сказать, что скорейшее завершение войны спасет жизни американских солдат. Во-вторых, он мог бы объяснить избирателям, что эта мера необходима для предотвращения советской экспансии в Азию.
Трумэн отказался включить в текст ультиматума это условие не только потому, что был обеспокоен возможной реакцией на него внутри США, но также из-за собственной внутренней убежденности в том, что Америка должна отомстить Японии за унижение в Перл-Харборе. Его не могло удовлетворить ничто, кроме безоговорочной капитуляции. Это был тот самый случай, когда последнее слово осталось за президентом. Поскольку Трумэн был твердо намерен стоять на своем до конца, никакие гипотетические сценарии с обещанием конституционной монархии не были возможны.
Однако это еще не все. За решением американского президента не включать этот пункт в текст Потсдамской декларации скрывалась еще одна тайная причина. Трумэн знал, что требование о безоговорочной капитуляции без обещания сохранить конституционную монархию будет отвергнуто японцами. Отказ Японии принять ультиматум нужен был ему для того, чтобы оправдать атомную бомбардировку. Трумэн не мог одобрить условие о конституционной монархии, так как был намерен использовать атомную бомбу.
В этом случае японское руководство поняло бы, что их последние надежды на завершение войны через посредничество Москвы обратились в прах. Поэтому им пришлось бы четко и недвусмысленно определиться с тем, принимать ли потсдамские требования или нет. Однако из-за неопределенности в вопросе о статусе императора раскол внутри политической элиты Японии все равно был неизбежен, и скорее всего, ни кабинету министров, ни «Большой шестерке» не удалось бы разрешить эти противоречия.
Задержка с ответом на потсдамский ультиматум, безусловно, привела бы к атомным бомбардировкам и вступлению в войну Советского Союза. Капитулировала бы Япония после первой атомной бомбы? Отсутствие в Потсдамской декларации пункта о сохранении монархического строя удержало бы партию мира, в том числе Хирохито и Кидо, от решительных действий с целью скорейшей капитуляции. В итоге последним ударом все равно стало бы вторжение СССР в Маньчжурию.
Это вынудило бы японское руководство решить вопрос о том, принимать ли потсдамские требования или нет. Военные, несомненно, настаивали бы если не на продолжении войны, то по крайней мере на выдвижении трех дополнительных условий к Потсдамской декларации, позволяющих спасти армию. Однако обещание сохранения монархического строя могло бы побудить членов партии мира предпринять активные действия для завершения войны до первой атомной бомбардировки, хотя нет никакой гарантии, что им удалось бы преодолеть сопротивление «ястребов». Ключевым вопросом здесь является то, как отреагировал бы на потсдамские требования Хирохито, если бы в них был пункт о сохранении конституционной монархии и они были бы подписаны не только Трумэном, Черчиллем и Чан Кайши, но и Сталиным. Безусловно, в таком случае эти требования вызвали бы у него меньшее отторжение, однако одного лишь обещания сохранить конституционную монархию, возможно, было бы недостаточно для того, чтобы убедить его поспешить с принятием ультиматума. Он все еще мог считать возможным договориться с противником о сохранении своих прерогатив в рамках Конституции Мэйдзи. Для того чтобы заставить его отступиться от этой позиции и согласиться с узкой трактовкой кокутай как сохранения императорского дома, требовался шок. Как показано в этой книге, одной лишь бомбардировки Хиросимы было для этого недостаточно. Ключевым событием, повлиявшим на решение императора, стало вступление в войну Советского Союза. Однако если бы Потсдамская декларация содержала пункт о сохранении конституционной монархии и была подписана Сталиным, капитуляция Японии могла бы наступить раньше – возможно, 10-го, в крайнем случае 11 августа, а не 14-го, как произошло на самом деле.
Впрочем, все эти «если бы» не имели никакого шанса реализоваться в действительности, поскольку Трумэн и Бирнс никогда бы на это не согласились по причинам, изложенным в первом гипотетическом сценарии. Атомная бомба стала для них решением проблем, которые ранее казались непреодолимыми. После того как был найден ответ на этот неразрешимый вопрос, Трумэн с Бирнсом не рассматривали других вариантов. У них была альтернатива выбранному пути, но они не сочли нужным ею воспользоваться.