Тем не менее в январе 1988 года я получил из США увесистую бандероль с еще пахнущими типографской краской двумя томами своей книги[59] в двух экземплярах. Практически одновременно пришло письмо из ВААП – Всесоюзного агентства по охране авторских прав, извещавшего меня, что оно давно и беззаветно защищает мои права, за что часть гонорара, переведенного из издательства на моё имя, пойдет на возмещение расходов по защите моих прав, а оставшееся я могу положить на валютный счет во Внешторгбанк, исключительно в его Московское отделение. При этом снимать деньги со счета можно будет только перед поездкой за рубеж, имея загранпаспорт, визу и разрешение Минздрава, подав его не ранее чем за трое суток (или, может быть, даже одни) до выезда. В общем, из присланного письма стало понятно, что денежек мне не видать. Другой возможностью было получить чеки Внешторгбанка, на которые можно было приобретать товары в магазинах «Березка», – их называли «березовые рубли». У входа в этот рай с заграничными товарами можно было обменять обычные рубли на «березовые» с большой пользой для менял… Я спросил у Н. П., какой вариант выбрать, – и он однозначно сказал, что первый вариант безнадежен – правила составлены таким образом, что деньги практически никогда нельзя получить. Итак, я поблагодарил своих благодетелей письменно, затем поехал в Москву в ВААП, расположенный на Малой Бронной недалеко от ул. Горького (ныне Тверской), вернулся в Питер и намеревался осуществить свою мечту – приобрести «Таврию» – непритязательный плод запорожского автогиганта. На «Жигули» денег не хватало: защиту моих авторских прав, видимо, благодетели оценивали очень дорого. Много позднее В. П. Скулачёв, у которого в том же году вышла примерно такого же объема книга в Англии, рассказал мне, что благодаря родственным связям одной его сотрудницы с кем-то в означенном выше Внешторгбанке он сумел чудом получить оставшийся после секвестрации ВААПом гонорар в валюте, которого хватило на двухэтажный дом из бруса с затейливой башенкой, поставленный рядом с оставшейся от родителей подмосковной дачей. Но у меня сотрудников с такими связями не было, а несколько тысяч «березовых» рублей, которые достались мне после «дележа» с ВААП, угрожали превратиться в дым. Как раз в это время в газетах прошли публикации, призывавшие к восстановлению социальной справедливости и упразднению валютных спецмагазинов. Сигнал был распознан, и владельцы «березовых» рублей бросились скупать все подряд, немедленно сделав дефицитом всё, что в этих магазинах было. Люди с ночи занимали очереди, чтобы попасть в магазины «Березка», которых на весь Ленинград было аж два. Мечтать о приобретении чудо-автомобиля уже не приходилось – на них даже через «Березку» шла запись на несколько лет вперед. Лишь благодаря моему брату, который умел разговаривать с представителями торговли, удалось приобрести японский телевизор Sanyo, который честно служит мне уже 30 лет, ни разу не побывав в ремонте и сохранив первозданную яркость и чистоту красок.

Итак, книга была получена, я с гордостью показал ее Николаю Павловичу, который искренне меня поздравил и сказал, что теперь можно подумать о «членкорстве». В журнале Национального института рака США вышла рецензия на книгу[60], в которой ее назвали «компендиумом» сведений по проблеме и подчеркнули, что автору удалось избежать тенденциозности и сохранить объективность при анализе огромного фактического материала. Бывая в командировках в США, при посещении библиотек я не отказывал себе в удовольствии убедиться, что практически во всех университетских библиотеках эта книга была в каталогах основного фонда. Хорошую рецензию на книгу написал В. С. Турусов, и она была опубликована в журнале «Вопросы онкологии»[61].

Выход обзора в «Успехах в изучении рака», книги, изданной в Лионе, и, наконец, издание двухтомника в США индуцировали ряд приглашений прислать новый обзор, принять участие в международных конференциях по проблеме «старение и рак». «Первой ласточкой» было приглашение выступить с пленарной лекцией на конгрессе онкологов ГДР в Берлине в 1985 году. Приглашены на конгресс были также директор Института клинической и экспериментальной медицины чл.-корр. АМН СССР П. А. Боговский из Таллина и директор Института экспериментальной и клинической терапии АМН СССР в Сухуми академик АМН СССР Б. А. Лапин. Принимавший нас накануне открытия конгресса у себя дома директор Института раковых исследований в Берлин-Бухе профессор Стефан Таннебергер сказал за ужином, что ему особенно приятно пригласить на конгресс маститых ученых, не только известных своими работами, но и владеющих немецким языком. В крайнем смущении я сказал, что не могу себя сравнивать с двумя мэтрами экспериментальной онкологии, действительно являющимися выдающимися учеными, и к тому же совсем не знаю немецкого языка. На это Таннебергер заметил, что поводом к приглашению явилась публикация моего обзора в журнале «Успехи в изучении рака».

В Группе советских войск в Германии, в части, располагавшейся недалеко от Берлина, в то время служил мой брат Дмитрий. После школы он пошел по стопам отца, окончил военное училище, стал специалистом по ракетному вооружению, служил сначала под Уссурийском на Дальнем Востоке, а затем был переведен в Германию. Я списался с ним заранее, и в один из дней сел в электричку на Александер-платц, пересел на указанной мне станции на дрезину и через какой-то час уже обнимал брата. Он привез меня в закрытый городок, построенный нашими военными строителями так, что на его территории ничто не указывало, что ты находишься в Германии. Дмитрий представил меня командиру части – симпатичному молодому полковнику. Несколько часов общения с братом, включавшими обед с несколькими его друзьями-сослуживцами, пролетели быстро. В военном «Урале» он отвез меня на станцию. Через много лет брат рассказал мне, что мой визит был уникальным событием в его сверхсекретной части, разрешение на это специально запрашивали. Видимо, я прошел проверку спецслужб, раз поездка состоялась.

В 1986 году в Ленинграде состоялся IV Всесоюзный съезд онкологов. Н. П. Напалков возглавлял в то время Всесоюзное общество онкологов и был председателем оргкомитета. Ему предстояло на съезде прочесть пленарную лекцию об эволюции концепций опухолевого роста. Задолго до съезда он собрал своих учеников. «В современных руководствах все цитируют не первоисточники, а доступные издания, где нередко встречаются неточности цитирования», – сказал он нам и поручил просмотреть работы классиков. Мне «достались» Гиппократ и Авиценна, Марку Забежинскому – Вирхов. В Библиотеке Академии наук я нашёл немецкое издание трудов Гиппократа, где давался параллельный перевод греческого текста на английский язык, а также пятитомное издание «Канона медицины» Авиценны (Абу Али Ибн-Сины). Должен сказать, что с большим удовольствием проштудировал объемистые фолианты, выписав из них немало цитат, актуальность которых не утрачена до сих пор. Например, у Гиппократа я нашёл выражение: «Диета, которая обильна, опасна. Те, кто от природы жирны, – ближе к смерти, чем те, которые тощи». И ещё: «Если у кого рак бывает скрытым, то таких лучше не лечить, ибо испытавшие лечение скоро гибнут, а не лечившиеся живут более продолжительное время»

Съезд проходил в гостинице «Ленинград», был организован прекрасно. Николай Павлович сделал блестящий доклад, который был затем опубликован в «Вопросах онкологии» в соавторстве с его учениками[62]. В один из дней работы съезда в обеденный перерыв в большом зале делегатам был показан кинофильм «Праздник Нептуна» тогда еще никому не известного режиссёра Юрия Мамина. Не часто в те годы можно было слышать такой гомерический хохот зрителей. Оказалось, что Н. П. договорился с «Ленфильмом», чтобы этот фильм, еще не вышедший на экраны, смогли посмотреть онкологи всей огромной страны. До распада СССР оставалось меньше пяти лет…

Геронтологический проект МПХБ

Когда вышла вторая книжка МПХБ, в работе над которой я принимал участие, – «Принципы оценки риска для потомства в связи с воздействием химических веществ в период новорожденности и раннего детства. Гигиенические критерии состояния окружающей среды 59» (Женева: ВОЗ, 1986)[63], Николай Павлович спросил меня, каким мне видится продолжение нашего участия в проектах МПХБ. Ответ был готов – совершенно очевидно, что необходимо написать документ, посвященный принципам оценки эффектов химического воздействия на пожилых людей. Видимо, вполне удовлетворенный ответом, Н. П. поручил мне подготовить предложения по этому проекту – основные положения, которые должны будут лечь в основу документа, включая его актуальность, обоснование необходимости его разработки, список возможных экспертов, календарный план проекта, ожидаемые результаты. Я довольно быстро представил ему необходимые материалы, он их отредактировал и отправил в ВОЗ. Через некоторое время он позвонил мне из Женевы и сказал, что проект утвержден и меня приглашают в Женеву в ВОЗ на встречу с руководителем МПХБ профессором Морисом Мерсье для обсуждения деталей проекта. Так я первый раз оказался в Женеве. Город поразил своей красотой, расположенным в центре огромным озером с высоченным фонтаном, грядой белоснежных пиков Альп, среди которых выделялся Монблан, чистотой и удивительным спокойствием его жителей, значительную долю которых составляли служащие многочисленных учреждений Организации Объединенных Наций – ВОЗ, ЮНЕП, МОТ, Всемирного торгового союза и т. д.

Профессор Мерсье принял меня очень тепло – мы были уже знакомы, поскольку я участвовал в двух его проектах. В проекте по пожилым мне была уготована другая роль – координатора (руководителя). Мы проговорили все детали нового проекта. Мерсье был доволен подготовленными мной материалами. Он представил меня своим сотрудникам, с которыми мне предстояло взаимодействовать, прежде всего милой китаянке Бин Чен. Мерсье поинтересовался, кого из представленного мной списка экспертов я бы хотел видеть в качестве соруководителя проекта. Я предложил Линду Бирнбаум, которую хорошо знал по работам и участию в конференциях, посвященных старению и раку. Линда была в то время руководителем Отдела токсикологии в ЕРА (U. S. Environment Protection Agency) – могущественном Агентстве охраны окружающей среды США. Мерсье одобрил мой выбор, и работа закипела.

Уже в сентябре 1988 года в Санкт-Петербурге было проведено совещание по вопросам планирования, на котором эксперты пришли к выводу, что имеется достаточно эпидемиологических, клинических и экспериментальных данных для подготовки руководства в серии «Гигиенические критерии состояния окружающей среды» по оценке химических эффектов на стареющую популяцию. Был разработан план книги, определены предполагаемые авторы разделов.

В течение 1989 года были написаны соответствующие разделы. Мы с Линдой Бирнбаум, основываясь на них, подготовили первый вариант книги. В начале 1990 года мы провели в Женеве три недели, работая над окончательной редакцией первого варианта. Текст книги был разослан всем авторам разделов и в различные сотрудничающие с МПХБ организации и институты. После чего меня снова пригласили в Женеву, где я в течение двух-трёх недель подготовил второй вариант книги, включив в него комментарии и отзывы, полученные на первый вариант. Наконец, в начале декабря 1991 года в Женеве состоялось рабочее совещание, на котором был принят окончательный вариант. В 1993 году руководство «Принципы оценки эффектов химического воздействия на популяцию пожилых людей. Гигиенические критерии состояния окружающей среды 144»[64] было опубликовано на английском языке в Женеве, а в 1994 году – там же вышел его перевод на русский язык[65]. Я до сих пор периодически обращаюсь к этой небольшого объема книге. Ведь каждая фраза в ней была обсуждена комитетом экспертов, среди которых были, вне всякого сомнения, ведущие специалисты современной геронтологии. Что и говорить, для меня работа над этой книгой и знакомство с выдающимися учеными, а среди них были такие «звезды первой величины», как Никола Фабрис (Италия), Эд Мазоро, Дон Инграм, Джордж Мартин, Алан Ричардсон, Джордж Рот (США), Кениши Китани (Япония) и Ян Вийг (Нидерланды), были огромной честью и бесценной школой. Опыт, который тогда был приобретён, оказался весьма полезным в дальнейшем, особенно в пору работы над Программой ООН по исследованиям старения в XXI веке (об этом см. ниже).

Новое назначение

Вскоре произошло другое важное событие в моей жизни. Как-то Н. П. вызвал меня к себе в дирекцию и после обычных расспросов о делах, семье и детях как бы между прочим сказал, что ему «надоело заниматься швабрами». Он велел готовить документы для конкурса на должность руководителя лаборатории. До его отъезда на долгие 12 лет в Женеву оставалось чуть более года. Мы тогда еще не знали, что Н. П. Напалкову предложили высокую должность Генерального ассистент-директора ВОЗ. Так я стал заведовать лабораторией, созданной в 1924 году Н. Н. Петровым, первым заведующим которой была его ученица Н. А. Кроткина, а с 1963 года – Н. П. Напалков.

Пришло письмо из США от профессора Б. Эршлера с приглашением написать новый обзор в специальный выпуск «Рак у пожилых» журнала «Seminars in Oncology». Статья была написана и вышла в 1989 году[66]. Потом пришло письмо из Оргкомитета XV Всемирного онкологического конгресса, который должен был состояться в августе 1990 года в Гамбурге (ФРГ), с предложением организовать и возглавить на конгрессе симпозиум «Рак и старение». За ним последовало приглашение на конференцию «Рак у пожилых», которая состоялась в феврале 1990 года в городе Тампа в штате Флорида (США). Там я познакомился лично с ведущими специалистами в этой области – Людовико Балдуччи, Биллом Эршлером, Генри Питотом, Харви Коэном, Томом Слагой, Розмари Янчик. На следующий день после моего доклада ко мне подошел Билл Эршлер, директор Института старения при Университете Мэдисона в штате Иллинойс, и пригласил прочесть лекцию в его институте. Я поблагодарил за приглашение и спросил, как быть с билетами и визой.

– Американцы дают визу, по которой можно беспрепятственно находиться на территории США по крайней мере месяц, а с билетами проблем не будет – мы об этом позаботимся, – ответил Билл.

– Кто это мы? – удивился я. Мне после Тампы нужно было лишь посетить лабораторию Джерри Райса, находившуюся в отделении Национального института рака во Фредерике (штат Мэриленд).

– Сейчас узнаешь, – сказал Билл и достал лист бумаги, на котором было написано мое имя и подробное расписание моего дальнейшего пребывания в США. Оказывается, еще несколько участников конференции решили пригласить меня с лекциями, согласовали график между собой и с международным отделом Национального института старения США, забронировали авиабилеты, гостиницы (все это за один день) и уже после всего этого обратились ко мне с предложением, от которого невозможно было отказаться.

Итак, маршрут мой после Тампы выглядел так: из Тампы я лечу в город Чапел-Хилл в Северной Каролине, где читаю лекцию в Агентстве охраны окружающей среды США (U. S. Environment Protection Agency) по приглашению Линды Бирнбаум. Затем читаю лекцию в отделе онкологии Университета Дюка в Дурэме, что недалеко от Чапел-Хилла, куда меня пригласил Харви Коэн. Затем меня ждет Том Слага в Центре научных исследований Центра изучения рака им. Андерсона в Смитвилле (штат Техас), после него мой маршрут на север, в Университет Мэдисона (штат Иллинойс), где моим хозяином будет сам Билл Эршлер, а затем, уже перед возвращением в Россию, я лечу в Вашингтон, где читаю лекцию у Джерри Райса. Я был потрясен оперативностью моих новых американских друзей – ведь они даже успели согласовать вопрос с дирекцией Национального института рака. Поездка была просто феерическая. Я увидел настоящую и разную Америку, был принят в домах своих гостеприимных хозяев, познакомился со многими, известными мне ранее лишь по работам, учёными. Некоторые из них стали моими друзьями и соавторами. Б. Эршлер пригласил меня написать главу в руководство по гериатрической онкологии[67], которое затем вышло двумя изданиями под названием «Исчерпывающая гериатрическая онкология»[68],[69]. В Мэдисоне я посетил знаменитую Лабораторию исследований рака им. МакЭрдла, где встречался и беседовал с её директором Генри Питотом, супругами Пюльман, нобелевским лауреатом Говардом Тёминым. На лекциях и при встречах мне задавали множество вопросов, горячо обсуждали результаты моих собственных опытов и данные, которые я привлекал для аргументации своих предположений и выводов о связи между старением и канцерогенезом. Мне было всё страшно интересно, я впитывал, как губка, новую информацию, знакомился с принятой в лабораториях США технологией проведения хронических экспериментов, протоколами, методами.

На вулкане

В мае того же 1990 года В. М. Дильман и я приняли участие во II Конференции «Рак и старение: физиологическое старение и его замедление. Теоретические подходы и рациональные вмешательства», организованную Вальтером Пьерпаоли. Конференция проходила на острове Стромболи, расположенном к северу от Сицилии и знаменитом своим постоянно «дышащим» и выплевывающим лаву, дым и пепел вулканом, а также фильмом Росселини «Стромболи», в котором он снимал Ингрид Бергман. В память о бурном романе актрисы и режиссера на скромном домике, в котором они останавливались во время съемок фильма, установлена мемориальная мраморная доска. Пьерпаоли, живший близ города Белинцона («итальянская Швейцария»), купил заброшенный дом на Стромболи, реставрировал его и решил регулярно проводить на этом экзотическом острове, который любили посещать туристы, научные конференции по раку и старению. Участники конференции прилетали в Рим, затем на автобусе ехали до Неаполя, откуда небольшой, но мощный корабль на подводных крыльях, построенный по советской лицензии, выходил из гавани в открытое море. Через час он «пролетал» мимо острова Капри, на котором поправляли свое здоровье Максим Горький и Владимир Ленин, а еще спустя три часа подходил к пристани острова-вулкана, грозно нависавшего над небольшим поселком из белых домов с плоскими крышами, цепочкой вытянувшихся вдоль берега, и двумя католическими костёлами. Небольшая, но уютная, увитая виноградом и цветами гостиница «Сиренетта» на пять дней принимала участников конференции. На открытом воздухе стояли столики для завтраков, обедов и ужинов, в небольшом зале проходили научные заседания. Черный вулканический песок, изумительно чистое море необычного изумрудного цвета, обволакивающая сицилийская музыка, возможность утром до завтрака, в обед и вечером окунуться в море, поплавать, вместе с очень высоким уровнем докладов участников конференции создавали ощущение нереальности происходящего.

Состав участников конференции 1990 года был также «звёздным»: Ричард Катлер, Джон Мартин, Жорес Медведев, Ян Вийг, Эд Мазоро, Джон Папаконстантину, Никола Фабрис, Джордж Рот. Я жил в одном номере с Владимиром Винницким из Киевского института проблем онкологии АН УССР. Приехал Владимир Лесников – сотрудник профессора НИИ экспериментальной медицины АМН СССР Елены Андреевны Корневой, работавший с Пьерпаоли в итальянском Национальном центре по изучению старения в Анконе. Владимир имел «золотые руки» – он умел удалять эпифизы у молодых и старых крыс и трансплантировать их реципиентам разного возраста. В один из дней Вальтер пригласил всех участников к себе на дачу, показал дом типичной средиземноморской архитектуры с плоской крышей. С крыши, овеваемые легким бризом, мы любовались вулканом и морем, грядой островов, тянувшихся цепочкой до самой Сицилии, пили терпкое домашнее сицилийское вино. На стене висела гитара, принадлежавшая дочери Вальтера. Он разрешил мне взять её, и допоздна три Владимира (Лесников, Винницкий и я), Марина Лесникова, жена Вальтера ленинградка Лиза и старавшийся подпевать нам Джордж Рот оглашали сицилийскую ночь непривычными для жителей Стромболи и большинства участников русскими песнями. Вальтер утверждает, что он записал этот концерт на видеомагнитофон и у него где-то есть пленка, вот только найти её он никак не может. В 2003 году, когда я гостил пару дней у Джорджа Рота в его в доме в штате Вирджиния, он все просил меня спеть «Отчи чиорные, отчи страстныя…».

Вальтер Пьерпаоли вместе с Джорджем Маэстрони в 1987 году опубликовали статью, в которой впервые было показано, что введение в ночные часы мышам мелатонина увеличивает продолжительность их жизни[70]. Я думаю, подтолкнул его к изучению влияния мелатонина на продолжительность жизни В. М. Дильман, который рассказал Вальтеру о наших результатах с экстрактом эпифиза (эпиталамином) во время одной из их встреч в 1984–1985 годах, когда Пьерпаоли приезжал в Ленинград в лабораторию Е. А. Корневой. Вальтер изучал роль тимуса в старении и его связь с нервной системой и гипоталамусом в частности. Наши работы с экстрактом эпифиза начали публиковаться на русском языке начиная с 1973 года, а на английском языке были опубликованы впервые в 1979 году[71]. В 1991 году в «Анналах Нью-Йоркской Академии наук», а в 1994 году – в «Трудах Национальной академии наук США» вышли статьи В. Пьерпаоли с соавторами, где геропротекторный эффект мелатонина был подтвержден на разных линиях мышей[72],[73].

Вальтер Пьерпаоли продолжил традицию Стромболийских конференций.