Сергей дал нам постоянный пропуск на лодочную станцию, и практически каждый день мы отправлялись на лодке по озёрам и каналам, забираясь в новые места. С собой брали только хлеб, соль. Такого количества грибов, как на Соловках, я нигде не видел. Иногда вся поляна, на которую мы выходили, была усеяна желтками, как здесь называют моховики. Но особенно поражало обилие белых грибов. Я разводил где-нибудь костёр, на котором Лена в котелке варила грибы, собранные мной в округе. Грибами да ягодами – черникой, морошкой и брусникой – мы только и питались эти дни. Белых грибов мы засолили полное ведро, которое так и привезли потом в Ленинград. Я даже отвёз банку этих грибов в Лион, в подарок Лихачёву: хотя Лион и столица французской гастрономии, таких грибов там точно нет!

Сводил я Лену и на мыс Пичак, и к Переговорному камню, и на Муксалму, где целые поляны были покрыты красным ковром – столько было там брусники. Ну, и, конечно, показал ей кремль, библиотеку. Зашли в поселковый магазин, в котором было хоть шаром покати, – кроме больших плохо пропеченных кирпичей черного хлеба, килек в томате, серых макарон и каких-то карамелек, кажется, ничего и не было.

– А молоко у вас есть? – обратилась к продавщице Лена.

– Только по записи местным жителям с детьми, – нелюбезно ответила та.

Были в гостях у Тамары и Сергея Синяговских, которым отдали все привезенные с собой из Ленинграда продукты – сыр, колбасу, тушенку, банки с сайрой, масло. Тамара рассказала, что на остров практически не завозят продукты. Это было непонятно, потому что на остров регулярно приходили корабли с туристами, летали самолёты. Тем не менее жители, включая музейщиков, вынуждены были жить натуральным хозяйством – запасаться ягодами, сушить грибы, заготавливать на зиму бочками селёдку, солить треску, пытаться вырастить картошку, какие-то овощи.

Неделя пролетела быстро – нужно было собираться домой, билетов обратных на самолет нам не удалось взять, рассчитывали купить на месте. Однако билетов не было – на две недели вперед все было раскуплено. Все туристы возвращались к 1 сентября на Большую землю. Неожиданно подвернулась оказия – из Кеми пришел большой военный катер с лётчиками, приехавшими на экскурсию. Я договорился с командиром катера, молоденьким офицером, что он возьмет нас на борт. Мы быстро собрались, попрощались с Синяговскими, пришли к назначенному времени на причал и отправились по морю в Кемь. Проплыли мимо гряды скалистых пустынных островов, называемых Кузовами, и через несколько часов болтанки пришвартовались в Кеми. Лётчиков с женами и детьми ждал военный автобус, который по дороге в расположение лётной части завёз нас на вокзал. Я заглянул в окошечко кассы.

– Когда будет ближайший поезд на Ленинград и есть ли билеты? – спросил я у кассирши.

– Да через час будет мурманский экспресс, но есть только купейные, – ответила кассирша, недоверчиво глядя на наши штормовки и рюкзаки.

Через час с небольшим мы уже возлежали на полках комфортабельного экспресса «Арктика», мчавшего нас в Ленинград. Не верилось, что еще утром мы возвращались из аэропорта после безуспешной попытки взять билеты на самолёт из брони до Архангельска, не зная, как выбраться с Соловков.

– С тобой не пропадёшь, – восхищённо сказала мне Лена, и усы мои сами собой закручивались кверху…

Как-то, ещё году в 1981-м, А. Лихачёв написал мне из Лиона, чтобы я подумал о теме конференции, которую можно было бы провести в Ленинграде совместно с МАИР. У меня ответ был готов – «Старение и канцерогенез». Алексей переговорил с Николаем Павловичем, горячо поддержавшим идею, с Руджеро Монтесано – руководителем отдела, в котором он работал, затем с директором МАИР Лоренцо Томатисом. Предложение всех заинтересовало, Институт написал нужные бумаги, и дело завертелось. Стали готовить список приглашенных докладчиков. Поскольку я уже сравнительно давно занимался этой проблемой и знал по работам всех ведущих в мире специалистов, то составить такой список не составило большого труда. Кого-то предложили дополнительно из МАИР, разослали письма, на которые с удовольствием ответили практически все приглашенные.

Симпозиум назвали «Возрастные факторы канцерогенеза», состоялся он в Ленинграде в декабре 1983 года и проходил в недавно отстроенной гостинице «Москва», расположенной на левом берегу Невы у моста Александра Невского прямо напротив Александро-Невской лавры. Приехали все, кого пригласили, – привлекала тема; это была одна из первых в мире конференций на эту тему, высокий уровень участников – среди них были «звезды первой величины», а также, естественно, возможность побывать в Ленинграде, посетить Эрмитаж, пригородные дворцы. Было согласовано, что труды симпозиума выйдут в виде монографии в серии научных публикаций, издаваемых МАИР, что уже гарантировало высокий рейтинг симпозиума. Перечислю зарубежных докладчиков: М. Раевский (ФРГ), Р. Пито, Дж. Кузик, А. Леманн, Дж. Марджисон (Великобритания), Х. Нагасава, Р. Хираяма (Япония), П. Эббесен (Дания), А. Арранто (Финляндия), Я. Понтен (Швеция), К. Баррет (США). Среди советских участников были Н. П. Напалков, Н. М. Эмануэль, В. М. Дильман, Г. М. Бутенко, В. С. Турусов, В. П. Войтенко, Ю. М. Васильев, Л. А. Грицюте, А. И. Быкорез, В. Д. Жестяников, В. М. Мерабишвили, ну и мы с А. Я. Лихачёвым. Удалось найти место и для доклада молодым сотрудникам В. М. Дильмана.

Так получилось, что буквально за неделю до начала симпозиума я получил из американского издательства «Academic Press» подарок ко дню рождения – пришел 40-й том «Advances in Cancer Research» («Успехи в изучении рака»), пожалуй, самого в те годы престижного издания в онкологии, в котором была опубликована моя глава «Канцерогенез и старение»[55]. Не без гордости я принес этот драгоценный том на конференцию и показал друзьям, естественно – Николаю Павловичу и многим коллегам, включая зарубежных. Это был большой успех. Интересно, что из нашего Института в этом издании было опубликовано три работы: в 30-м томе (1979) вышел обзор, написанный К. М. Пожарисским, А. Я. Лихачёвым, В. Ф. Климашевским и Я. Д. Шапошниковым о канцерогенезе толстой кишки[56], в 40-м томе – мой обзор, а в 50-м – обзор Л. М. Берштейна о макросомии и раке (1988)[57]. Удивительно, что все они вышли в «круглых» номерах с одинаковым интервалом!

Конференция прошла блестяще, организовано все было великолепно. Всю административную работу вела Группа международных научных исследований (Международный отдел, как мы его называли), возглавляемая канд. мед. наук Мариной Михайловной Буслаевой, необыкновенно импозантной и энергичной дамой, прекрасно знающей свое дело. Она подобрала замечательный состав сотрудников, выпускниц филфака университета и факультета иностранных языков Педагогического института им. Герцена. Они были все как на подбор красавицы, толковы и интеллигентны. Само собой, все они блестяще знали по два-три языка и работали не за страх, а за совесть. Марина Михайловна их «дрессировала» очень жестко, но потом все с благодарностью вспоминали её «школу». Доставалось от Марины Михайловны и нам – молодым сотрудникам. Через год с небольшим после конференции в серии «Научные монографии МАИР» под № 58 вышел том «Возрастные аспекты канцерогенеза» под редакцией А. Лихачёва, В. Анисимова и Р. Монтесано, в котором были опубликованы все представленные на конференции доклады[58].

А. Лихачёв сказал, что хорошо бы устроить небольшой прием дома для двух своих друзей – Руджеро Монтесано и англичанина Джефа Марджисона, с которыми он много работал в Англии. У Лихачёвых была очень маленькая двухкомнатная квартирка на Васильевском острове, куда пригласить иностранцев казалось тогда немыслимым. У меня все же была трёхкомнатная квартира на Петроградской стороне.

– Давай пригласим, – легко согласился я.

– Не так всё просто, – сказал мудрый Алексей, – нужно согласовать с Мариной Михайловной, – то есть получить благословение могучей «конторы глубокого бурения».

Таковы были правила – в «самой свободной» стране советский человек не мог свободно пригласить зарубежного коллегу в дом без позволения властей… Марина Михайловна подробно выспросила нас о причине и резонах столь «странной», по её словам, идеи, осведомилась о количестве квадратных метров, которыми мы обладаем, и прописанных на них гражданах.

– Завтра я дам вам ответ, – с загадочной улыбкой сказала она.

Наутро «добро» было получено.