– Ах ты, упрямец…вон ты какой…Будешь ли ты молчать, Иешуа, сын плотника?

Учитель, не поднимая взгляд, отрицательно качнул головой.

– Нет.

Каиафа глубокими вздохами успокоил себя и, обретя уверенность, жестоким голосом сказал:

– Ну, что ж… Я хотел миром всё покрыть, но ты – я вижу – упрям и глуп, как все иудеи. Идёшь к смерти. Иди.

И отвернулся, кликнул римлянина, и с размаху сел на лавку.

Каиафа был умнейшим человеком своего времени, но в эту минуту, оскорблённый ничтожным плотником, думал только о мести.

Когда в беседку вошёл Кассий, Каиафа указал ему на место против себя, растянул губы в милостивой улыбке и щёлкнул пальцами. За его спиной, раздвинув плотную травяную завесу, просунулся в беседку врач с ларцом в руках.

Первосвященник откинул крышку ларца, взял из него один из двух тяжёлых мешков.

– Вот тебе цена за Иешуа.

И видя, что римлянин уже поворачивался к выходу, остановил его, положив руку на второй мешок.

– Кассий, почему вы, римляне, так долго его терпите?

И он вынул мешок из ларца. Римлянин улыбнулся и сел на лавку.

– Я слушаю тебя, Каиафа.

– Известно ли тебе, кто этот человек?

–Да.

– Он чем-то приятен Понтию?

– Нет. Не больше, чем все остальные иудеи.

Первосвященник прикусил губу, недовольный такими уклончивыми ответами и, подавляя раздражение, протянул мешок римлянину.

– А теперь говори: кто такой Иешуа?