Джонатан Васс был поистине ужасен. У него было расстройство личности – нарциссизм.

Культурист на стероидах, он убил молодую медсестру в Уоррингтоне, свою невесту, с которой у него был ребенок. Она обвиняла его в изнасиловании девять раз, но какой-то судья выпустил его под залог, так что он решил, что если убьет ее, то не будет никаких улик и его не осудят. Это было ужасно: он ждал ее на стоянке, и мало того, что один раз попытался напасть на нее – он ушел, передумал и вернулся, чтобы прикончить ее. Родители женщины, которую он убил, призывали изменить закон, и я всем сердцем сочувствую им. Все это ужасно.

Васс считался особо опасным и на самом деле должен был находиться в изоляторе, но из-за того, что он был печально известен и проходил по протоколу ОУЗКР, этот отвратительный кусок дерьма поселился у нас. Он был крупным парнем, выше меня, и его манера одеваться не производила приятного впечатления. Я нашел его в коридоре, разговаривающим с другим заключенным за пределами офиса, недалеко от его камеры. На нем была клетчатая рубашка, расстегнутая до пупка.

Хотите верьте, хотите нет, но иногда я могу быть очень остроумным. На этот раз я не спросил: «Кем, черт возьми, ты себя возомнил?»

– Чем я могу помочь? – спросил он с насмешливой вежливостью.

– Как ты думаешь, где мы? В гребаном ночном клубе Рокси? – Между прочим, это было реальное место в Шеффилде: волосатые груди, медальоны. – Бегом в свою камеру. Застегни рубашку. Начинай одеваться соответственно.

Если бы ему вздумалось меня ударить, у него бы все получилось. Он был великаном, нарциссом. Это был его шанс бросить на пол тюремного офицера. Как он отреагирует?

С моей стороны это не было пустой бравадой. Мерзавец пробудет с нами какое-то время, и мы не станем позволять ему расхаживать тут, как павлину. Как я и предполагал, этот большой плохой парень, пошатываясь, удалился в свою камеру. Я последовал за ним и в недвусмысленных выражениях сказал, что он пробудет взаперти до тех пор, пока не покинет медицинское отделение, если не начнет следить за своим поведением. После этого он стал тихим, как мышь – или как крыса, что кажется мне более подходящим сравнением.

Сэнди все это время стояла у меня за спиной. Думаю, она предпочла бы, чтобы все было не так. Без сомнения, вежливое обращение было бы ей больше по вкусу. Однако она сказала: «Спасибо, мистер Сэмворт» – и зашагала прочь. Вот так и начались наши отношения.

Брэддерс была чудом. В отличие от К. К., она все еще остается на этой работе и отдает ей все. Более тридцати пяти лет она работала медсестрой в психиатрическом отделении и поэтому многому смогла научить меня и всех остальных. Она часто знала больше, чем психиатры или врачи, которые приходили к нам. Сначала у нас был врач, который был более или менее постоянным, позже медиков просто привозили при необходимости извне. Эти ребята осматривали пациентов в течение пяти – десяти минут – она же жила с их проблемами.

Один из наших подопечных, Джеймс Уайтхед, был психически болен с подросткового возраста. Общее расстройство психики. Такие люди изо всех сил пытаются жить нормальной жизнью, но не могут. Он бросился на нас после того, как повел себя неподобающим образом. Как и делают многие люди, принимающие лекарства, когда он начал чувствовать себя лучше – перестал пить назначенные таблетки. Он был осужден за какие-то мелкие делишки, но в тюрьме ему уже вынесли пять предупреждений, а также он уже успел полежать в психиатрических больницах низкого и среднего уровней безопасности. Возможно, во время обострения психоза Джеймс и мог бы стать жестоким, но он не выходил на свободу и не представлял опасности для общества. Он любил играть в бильярд, этот славный парень. Психически больные люди нуждаются в социальном взаимодействии, иначе становятся замкнутыми и необщительными.

Однажды мы с Брэддерс отвели парня к психиатру, который начал изучать его лекарства.

– Ты пьешь их уже два года, – сказал он. – Пора менять.

Это показалось мне неразумным, но что я понимал в лекарствах? Я только знал, что этот Уайтхед был хорошо воспитан, стабилен и в настоящее время находился под контролем. Он не хотел никаких других препаратов. И все же психиатр настаивал.

Пациенты с психическими проблемами могут потерять связь с реальностью во всех отношениях, но знают свои лекарства. У этого парня была 15-летняя история с разными комбинациями препаратов, всякими штучками, которые больше не прописывают. Мало того, он также хорошо знал, как каждое из лекарств влияет на его настроение. Психиатр не слушал, поэтому парень сказал ему:

– Если вы поменяете таблетки, я просто перестану их принимать, и в конечном счете вы снова отправите меня в больницу.

Психиатр не был от него в восторге, и я вернул Джеймса Уайтхеда в камеру, в то время как Брэддерс продолжала заниматься его проблемами. Я услышал ее предупреждение, когда вернулся. Я должен был быть в курсе.

– Послушай, я понимаю, почему ты считаешь, что пора сменить эти лекарства, – сказала она, – но они, кажется, работают, и я верю ему, когда он говорит, что не будет принимать новые таблетки.

– Это уже его проблемы, – ответил психиатр.