Книги
Гибель империи. Российский урок
Родился он в Германии, но полжизни прожил в Лондоне. Карл Маркс неподдельно, от всего своего огромного сердца и могучего ума ненавидел нашу страну.
Остановить Россию, – утверждал он, – одна из важнейших задач Европы! Основоположник научного коммунизма иногда, в буквальном смысле слова, с пеной у рта требовал претворения в жизнь этой своей мечты, в том числе во множестве своих печатных работах, кстати изданных в нашей стране на русском языке советским Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС[134].
Вот, к примеру, как К. Маркс наставляет противников России в дни Крымской войны: «Без сомнения, турецко-европейский флот сможет разрушить Севастополь и уничтожить русский черноморский флот; союзники в состоянии захватить и удержать Крым, оккупировать Одессу, блокировать Азовское море и развязать руки кавказским горцам. То, что должно быть предпринято в Балтийском море, так же самоочевидно, как и то, что должно быть предпринято в Черном море: необходимо любой ценой добиться союза со Швецией; если понадобится, припугнуть Данию, развязать восстание в Финляндии путем высадки достаточного количества войск и обещания, что мир будет заключен только при условии присоединения этой провинции к Швеции. Высаженные в Финляндии войска угрожали бы Петербургу, в то время как флоты бомбардировали бы Кронштадт. Все будет зависеть от того, будут ли европейские морские державы действовать решительно и энергично»[135].
А вот стратегические планы знаменитого друга и соратника Маркса Фридриха Энгельса, имя которого до сих пор носят не только улицы, но и города России: «Сначала надо добиться, чтобы Россия очистила Крым, все Закавказье и Кавказ до Терека и Кубани, чтобы была сожжена Одесса (!), разрушена гавань в Николаеве и очищен Дунай до Галаца»[136]. Оттеснить Россию к границам Азии – вот о чем грезили вожди мирового пролетариата.
Но хватит о них!.. Не могу не процитировать всеми любимого писателя – Артура Конан Дойла. В 1930 году, когда давно уже было ясно, что ни о каком Константинополе, ни о каких проливах, ни о какой Святой Земле для России речи не идет, он откровенно признавался в газете The Daily Telegraph: «Если бы победоносная Россия осталась империей, разве не явилась бы она для нас (в отсутствии германского противовеса) источником новой страшной угрозы?»[137]
То, о чем мы сейчас вспомнили, это просто данность. По поводу нее не следует расстраиваться, а тем более строить иллюзии. Это – реальность. Нам с ней жить. Но когда время от времени на русском языке звучат заявления, что все чудесным образом, к всеобщему удовольствию вдруг когда-нибудь изменится, мы должны понимать: такие слова – лишь пустые, прекраснодушные мечты. Но когда мы об этом в очередной раз забудем… Не «если», а именно «когда!», пусть нас вернет в реальность любимый томик Артура Конан Дойла на полке книжного шкафа или встретившийся на прогулке памятник основоположнику марксизма-ленинизма где-нибудь на древней псковской улице или у Большого театра, в самом центре русской столицы.
«Все цвело, так что же тогда гнило?»
Помните слова писателя Владимира Алексеевича Солоухина, недоумевавшего: как же так, если в России перед революцией «все цвело, так что же тогда гнило?»[138].
«Как это бывает с каждой заразительной болезнью, настоящая опасность революции заключалась в многочисленных носителях заразы: мышах, крысах и насекомых… Или же выражаясь более литературно, следует признать, что большинство русской аристократии и интеллигенции составляло армию разносчиков заразы». Это поразительное по силе признание сделал уже в эмиграции в тридцатые годы Великий князь Александр Михайлович, друг детства Николая II, лично знавший многих реальных творцов революции, обрекших Россию на бесчисленные страдания.
Цитируем дальше:
«Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов, но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и других общественных деятелей, живших щедротами Империи. Царь сумел бы удовлетворить нужды русских и рабочих, и крестьян; полиция справилась бы с террористами. Но было совершенно напрасным трудом пытаться угодить многочисленным претендентам в министры, революционерам, записанным в шестую книгу российского дворянства (в шестую часть губернской дворянской родословной книги вписывались именитые древние роды –
Как надо было поступить с теми великосветскими русскими дамами, которые по целым дням ездили из дома в дом и распространяли самые гнусные слухи про Царя и Царицу? Как надо было поступить в отношении тех двух отпрысков стариннейшего рода князей Долгоруких, которые присоединились к врагам монархии? Что надо было сделать с ректором Московского университета, который превратил это старейшее русское высшее учебное заведение в рассадник революционеров? Что следовало сделать с графом Витте, возведенным Александром III из простых чиновников в министры, специальностью которого было снабжать газетных репортеров скандальными историями, дискредитировавшими Царскую семью?
Что нужно было сделать с профессорами наших университетов, которые провозглашали с высоты своих кафедр, что Петр Великий родился и умер негодяем? Что следовало сделать с нашими газетами, которые встречали ликованиями наши неудачи на японских фронтах? Как надо было поступить с теми членами Государственной Думы, которые с радостными лицами слушали сплетни клеветников, клявшихся, будто бы между Царским Селом и Ставкой Гинденбурга существовал беспроволочный телеграф?
Что следовало делать с теми командующими вверенных им Царем армий, которые интересовались нарастанием антимонархических стремлений в тылу армии более, чем победами над немцами на фронте? Как надо было поступить с теми ветеринарными врачами, которые, собравшись для обсуждения мер борьбы с эпизоотиями, внезапно выносили резолюцию, требовавшую образования радикального кабинета?
Описания антиправительственной деятельности русской аристократии и интеллигенции могло бы составить толстый том, который следовало бы посвятить русским эмигрантам, оплакивающим на улицах европейских городов “доброе старое время”. Но рекорд глупой тенденциозности побила, конечно, наша революционная печать»[139].
Начальник московского охранного отделения Сергей Васильевич Зубатов незадолго до февральских событий пророчески предсказал: «Революцию в России сделают не революционеры, а общественность»[140].
Ни англичане, ни немцы, ни самые что ни на есть масоны-размасоны вкупе со всеми большевиками и эсерами ничего не смогли бы сделать, если бы не наша передовая, прогрессивная общественность, мозг и совесть нации, в высоком самоотверженном порыве не поставила бы себе прекрасную и сияющую цель – освобождение России! Именно созданное ими «государство в государстве» в конце концов одержало долгожданную победу над Российской империей – огромной, древней, славной, стремительно развивавшейся.