Союзники

Король Великобритании Георг V перед своими гвардейцами

К началу 1917 года все было готово к победному завершению Второй Отечественной войны, так в то время в России называли Первую мировую. А для наших союзников тем временем все яснее вырисовывалась кошмарная перспектива вхождения в Берлин и Вену шестимиллионной русской армии и двухмиллионной – в Константинополь.

2 февраля Кавказская армия под командованием генерала Николая Николаевича Юденича начала наступление на Багдадском направлении с целью решительного разгрома Турции и занятия Константинополя и проливов, согласно договору Сайкса – Пико. Операция проходила успешно, и Кавказский корпус вышел в район Северной Месопотамии. Это привело англичан в тихий ужас. Они панически боялись усиления России на Ближнем Востоке. (После февральского переворота проанглийское Временное правительство остановит наступление в Турции и отправит в отставку генерала Н. Н. Юденича[120].)

Британский посол в Париже лорд Берти писал в своем дневнике: «Вообще вопрос о распоряжении Константинополем и проливами явится камнем преткновения, когда наступит время для обсуждения подобных предметов»[121]. Так оно и получилось.

А ближайший советник американского президента Вильсона Эдвард Хауз доверил дневнику такие сокровенные мысли: «Остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна – Сибирь, остальные – поделенная европейская часть страны»[122].

Эдвард Хауз

В последние месяцы своего правления Николай II получал от западных партнеров все более жесткие и недвусмысленные предупреждения. В январе 1917 года британский посол в Петрограде Джордж Бьюкенен, нарушив все правила дипломатического этикета, в форме «дружеского совета» поставил ультиматум главе Российской империи: «Мой долг – предостеречь Ваше Величество от пропасти, которая находится перед вами… Вы находитесь, государь, на перекрестке двух путей, и вы должны теперь выбрать, по какому пути вы пойдете. Один приведет вас к победе и славному миру, другой – к революции и разрушению. Позвольте мне умолять Ваше Величество избрать первый путь…»[123]

Джордж Бьюкенен

Государь холодно осадил англичанина. Но для Николая Александровича было ясно, что конкретно имел в виду британский посол. Спустя недолгое время свои требования, уже безо всяких экивоков, озвучил Императору другой англичанин, лорд Мильнер, прибывший в Петроград в январе 1917 года на союзническую конференцию в рамках Антанты как глава британской миссии.

Альфред Мильнер состоял членом британского кабинета министров и великим надзирателем Великой масонской ложи Великобритании. А также одним из руководителей сообщества тайного «Круглого стола», главной целью которого было продвижение британских интересов по всему миру. По приезде в Россию Мильнер провел несколько встреч с Милюковым, Гучковым, князем Львовым и другими лидерами будущего февральского переворота.

Затем лорд Мильнер имел беседу с Николаем II. «Монархам редко делаются более серьезные предупреждения, чем те, которые Мильнер сделал Царю», – через несколько дней сообщил журналисту Times британский министр иностранных дел лорд Бальфур[124].

Лорд Альфред Мильнер

Получив категорический отказ Николая II на все требования британцев, английская делегация подготовила отчет для парламента Великобритании, названный «Заметки о политической ситуации в России». Отчет начинался с главного вывода: «Правда заключается в том, что широкие задачи и цели союзников в войне несовместимы с идеями, лежащими в основе управления в России»[125].

Что же за требования и что за «более чем серьезные предупреждения» были озвучены лордом Мильнером на встрече с русским Императором?

Первое: введение в Главный штаб русского Верховного главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.

Второе: обновление всего командного состава русской армии по указанию держав Антанты.

Третье: Подчинение российского правительства не Императору, а Государственной думе[126].

По последнему пункту следует напомнить, что Дума к тому времени была не просто тотально оппозиционной, а прямо революционной. По сути дела, требования Мильнера означали фактически потерю Империей суверенитета, введение внешнего управления Россией. Государь наложил на предъявленный ему меморандум резолюцию.

Николай II