По сути, исторически породив и выпестовав украинскую партию этнической нетерпимости и направив её агрессивные устремления против России, поляки сами на каком-то этапе истории оказались жертвой своего же детища. А о том, что эта партия — порождение антирусской политики Польши, сомневаться не приходится. Один из современных исследователей привел выдержку из львовской газеты «Przeglad» N 168 за 1892 г., в которой имел место следующий пассаж: «Если в чувствах малорусского народа существует сильная ненависть к России, то возникает надежда, что в будущем, при дальнейшем развитии этих чувств, будет возможно выиграть против России малорусский козырь…

Такой эволюции нам, полякам, нечего бояться, напротив, мы бы допустили ошибки, если бы хотели запереть ей дорогу и добровольно отказаться от союзника в борьбе с Россией».

Основной вывод из этого прискорбного факта напрашивается сам собой: нельзя безнаказанно порождать ненависть к другому народу без высокой степени риска пасть в какой-то момент в качестве жертвы подобной политики. Не случайно народная мудрость гласит: не копай яму другому, сам в неё попадешь. И «Волынская резня» — одно из самых трагических подтверждений этого пророчества. Ведь природа этнической ненависти такова, что она неразборчива не только в выборе средств, но и в выборе жертв. Опасность при этом возрастает во сто крат, когда носителем этнической ненависти оказывается невежественное и агрессивное население депрессивных районов соответствующих государств. Поэтому кому-кому, а польской партии этнической нетерпимости есть над чем поразмышлять по сему поводу в свете современных европейских реалий.

Разумеется, такая многолетняя и целенаправленная политика польских и австрийских политических деятелей дала свои закономерные результаты. Завершённой формой этой политики стала иррациональная ненависть украинских подданных Габсбургской империи по отношению к российскому народу. Ярким проявлением таковой стало политическое заявление украинцев Дунайской монархии, принятое накануне Первой мировой войны: «Во имя будущего украинского народа по обе стороны границы в случае войны между Австрией и Россией вся украинская община единодушно и решительно встанет на сторону Австрии против Российской империи как величайшего врага Украины». Думается, что сей пассаж, как никакой иной, отражает подлинную суть отношения представителей украинской партии этнической нетерпимости — подданных Австро-Венгерской империи — ко всем подданным Российской империи. И это при всём том, что на момент вступления в Первую мировую войну армия Габсбургской империи состояла на 25 % из австрийцев, на 23 % — из венгров, на 17 % — из чехословаков, на 11 % — из сербов, хорватов и словенцев, на 8 % — из поляков, на 8 % — из украинцев, на 7 % — из румын и на 1 % — из итальянцев. Однако, кажется, что по концентрации ненависти к русскому народу украинцы Австро-Венгерской империи не знали себе равных. Создается впечатление, что по странной аберрации чувств все то этническое унижение, которое они претерпевали на территории Дунайской монархии трансформировалось в ненависть к населению Российской империи, что в конечном итоге и прорвалось наружу в самой бесчеловечной форме в процессе их участия во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии.

Наряду с приведенным, необходимо также упомянуть жесточайшую войну, которую объявило правительство Габсбургской империи тем своим подданным-русинам («москвофилам»), которые были заподозрены в симпатиях к России. Этой трагической странице истории галицких русофилов была посвящена специальная работа украинского историка, писателя и поэта Василия Романовича Ваврика (1889–1970) «Терезин и Талергоф». Известно, что с 3 сентября 1914 г. по 10 мая 1917 г. в окрестностях австрийского городка Грац действовал первый в Европе концентрационный лагерь Талергоф. В этом лагере были подвергнуты заключению мирные подданные Австро-Венгерской империи — инаковерующие, инакоговорящие и инакомыслящие буковинские и галицкие русины. Такой же концлагерь — Терезиенштадт — функционировал и в окрестностях городка Терезин на Огре (Северная Чехия). Через жернова этих лагерей было пропущено порядка 300 000 мирного населения указанных провинций, из которых 200 000 навсегда остались погребенными в братских могилах, пострадав за сохранение своей этнической и культурной идентичности, за право думать и говорить на родном языке. Это был откровенный геноцид по этническому признаку. На Личаковском кладбище во Львове до сих пор высится памятный камень, на котором выгравированы такие слова: «Жертвам Талергофа — Галицкая Русь».

Украинский публицист и политолог Андрей Ваджра, также исследовавший эту малоизвестную страницу нашей истории, отмечает, что «первые европейские концентрационные лагеря смерти были созданы в Австро-Венгрии во время Первой мировой войны для уничтожения русского населения Галиции и Буковины. Туда австрийцы отправляли тех русских, которых не убивали на месте. Причем отправляли на основе доносов, прежде всего, новоиспеченных «свидомых украйинцив». Именно последние были главной движущей силой массового террора австрийцев. В то время человека могли повесить на ближайшем дереве, забить до смерти или расстрелять лишь только за то, что он русский!

Тогда было уничтожено около 200 тысяч человек мирного населения… Это была страшная трагедия, о которой ничего не написано ни в одном украинском учебнике истории. А ведь убивали не только мужчин, но и женщин и детей. Убивали русских независимо от их возраста и пола!».

Попутно заметим, что в упомянутых концлагерях создавали привилегированное положение тем малороссам-военнопленным, которые признавали себя украинцами в противовес остальным россиянам. На оккупированных немцами в 1915 г. территориях Российской империи было запрещено использование русского языка в образовании, печати и административных делах. Как отмечают историки, впервые возникла ситуация, при которой владение местным наречием давало существенные привилегии относительно русскоязычных обитателей тех же регионов. Невольно напрашивается вопрос: а не в этих ли местах и не на этих ли делах проходили свои первые «университеты» члены будущей партии этнической нетерпимости? Видимо, далеко неслучайно украинский историк О.А. Бузина, обращаясь к своим современникам — выходцам из Галиции, поражался избирательности их исторической памяти: «Страшная все-таки вещь — потеря исторической памяти! Если вы спросите нынешнего галичанина о сталинских репрессиях, он радостно закивает головой, но ничего не вспомнит о Талергофе. Так, словно его и не было. Между тем, листая списки жертв австрийского террора 1914–1917 гг., я встречал имена земляков и как минимум однофамильцев некоторых известных ныне выходцев из Галичины… Милая Австрия с вальсами и опереттами, как же ты любила своих украинских подданных! Интересно, родственники и однофамильцы жертв помнят об этой «любви»? А если помнят, почему молчат?». Думается, что сей вопрос — абсолютно риторический. Ясно ведь, что дело не в исторической памяти, а в примитивной этнической избирательности, густо замешанной на традиции невежества, которая начисто парализует человеческую совесть. Способность обойтись без оной, повышенная склонность к предательству и к уничтожению своих русскоязычных соотечественников стали наиболее распространенным стереотипом поведения среди жителей Галиции. Который раз эта проблема была поднята в статье «Отречься от предательства», автор которой в частности писал: «В годы Первой мировой войны Галиция подверглась масштабной этнической чистке со стороны австрийцев (можно сказать, геноциду): всех сочувствующих России, уничтожали или отправляли в первые европейские концлагеря Терезин и Талергоф. Лояльных же к Габсбургам и доносивших на соплеменников записывали в «свідомі». Так что те, кто не ушел с отступающей русской армией, практически полностью были уничтожены или прошли «пацификацию» («2000». - N 33, 20.08.2010 г.). Как показала вся дальнейшая история, отречься от хронического предательства, ярой ксенофобии для этой генерации людей стало равносильным отречению от своей исконной традиции, подлинной натуры, этнической самоидентификации, составляющих самую суть Украинской Системы. Исторически память о своем реальном поведении и совесть у этих людей разошлись в прямо противоположных направлениях.

Впрочем, история обошлась и без тех, кто страдает потерей памяти или совести. Она сохранила в своих анналах целый ряд свидетельств об отношении некоторых галицких русинов — подданных Габсбурской империи — к тем своим соотечественникам-галичанам, которые тяготели к российскому народу. Эти данные приведены в книге уроженца Киева, русского публициста В.В. Шульгина «Украинствующие и мы», увидевшей свет в Югославии (1939 г.). Шульгин, как известно, прожил без малого сто лет, в итоге став бесценным очевидцем эпохи. Ему можно верить, можно не верить, но он, бесспорно, многое повидал на своём веку, и у него, в отличие от современных перевертышей, есть моральное право сказать своё слово в истории. Вот некоторые отрывки из этого примечательного издания, воссоздающие неповторимую атмосферу того времени и нравы тех людей:

« С тех пор, как нынешние чигиринцы объявили себя украинцами, они, вопреки старому чигиринцу Хмельницкому, «гонят все русское». Но кого же гонят? Самих себя, свою же плоть и свою же кровь. И сколько этой своей крови они уже пролили! Что сделали они, хотя бы в Галичине, ставшей «пьемонтом Украинства», — руками Австрии. Своих братьев галичан только за то, что они хотели сохранить свое тысячелетнее русское имя, мучили, терзали в тюрьмах и застенках, тысячами казнили на виселицах!

«Депутат австрийскаго парламента, поляк г. Дашинский (русские депутаты были приговорены к смертной казни) сказал на одном из заседаний, что у подножия самых Карпат от расстрелов и виселиц погибло около 60.000 невинных жертв». (Временник, Научно-Литературные записки Львовскаго Ставропигиона на 1935 г, стр. 68 и 69).

За что погибли эти люди? Были ли они действительно невинными? Об этом мы можем узнать из речи инженера Хиляка, представителя галицко-русской молодежи:

«…Талергоф, пекло мук и страданiй, лобное мЪсто, голгофа русскаго народа и густой лЪс крестов «под соснами», а в их тЪни они — наши отцы и наши матери, наши братья и наши сестры, которые сложили там головы. Неповинно! Но во истину ли неповинно? НЪт, они виноваты, тяжко виноваты. Ибо своему народу служили вЪрно, добра, счастья и лучшей доли ему желали, завЪтов отцов не ломили, великую идею единства русскаго народа исповЪдывали. И не преступление ли это? Однако наиболЪе страшным, наиболЪе волнующим, наиболЪе трагическим в этом мученичествЪе русскаго народа было то, что брат брата выдавал на пытки, брат против брата лжесвидЪтельствовал, брат брата за iудин грош продавал, брат брату Каином был. Может ли быть трагизм больше и ужаснЪе этого? Пересмотрите исторiю всЪх народов мiра, и такого явленiя не найдете. Когда лучшiе представители народа «изнывали по тюрьмам сырым, в любви беззавЪтной к народу», в то время вторая его часть создавала «сiчовi» отдЪленiя стрЪлков и плечо о плечо с палачем — гнобителем своего народа добровольно и охотно защищала цЪлость и неприкосновенность границ австрiйской Имперiи. ГдЪ же честь, гдЪ народная совЪсть? Вот до чего довела слЪпая ненависть к Руси, привитая на продолженiи долгих лЪт, словно отрава народной душЪ. Предатель забыл свою исторiю, отбросил традицiи, вырекся своего историческаго имени, потоптал завЪты отцов…» (Ibid., стр. 84 и 85).

С той же силой свидетельствует нам о славных деяниях нео-чигиринцев в Галиции Фома Дьяков, крестьянин села ВербЪжа из-под Львова. Он был приговорен к смертной казни в 1915 году, но император Франц Иосиф подарил ему и некоторым другим жизнь.

«Нехай не гине николи память о наших невинных тысячах русских людей, лучших и дорогих наших батьков и матерей, братов и сестер, котри в страшних муках погибли от куль, багнетов и на австромадьярских шибеницах, що неначе густый лЪс покрыли всю нашу землю. Той звЪрский террор в свЪтовой истории записано кровавыми буквами, и я вЪрю, що та память о мучениках буде вЪчная. Наши дЪти, внуки, правнуки и тысячелЪтни потомки будут их вспоминати и благословити за тое, що в страшных, смертельных муках и страданиях не выреклися свого великаго славянскаго русскаго имени и за идею русскаго народа принесли себе кроваво в жертву. Ганьба буде на вЪчный спомин за писемни и устни ложни доноси выродних наших родних братов, которы выреклися тысячелЪтного русскаго имени, стались лютыми янычарыма, проклятыми каинами, юдами, здрадниками и запроданцами русскаго, славянскаго народа и русской славянской земли за австрiйскiи и германскiи охлапы!» (Ibid., стр. 76).

А вот речь другого крестьянина, Василия Куровца, села Батятич, из-под Каминки Струмиловой.

«Сумный в исторiи Руси, був 1914 рок! Австрия думала, що огнем и мечем вырве из груди народа нашего русску душу, а НЪмечина думала, що захопить в свои руки урожайный, чорноземный край от Карпат до Кавказа. Коли той план заломався о русскiи штыки, то нЪмецка гидра стала мститися на невинном галицко-русском народЪ. О Русь, святая мать моя! Поможи забути ту жестоку муку, ту обиду, нанесену нашему обездоленному народу. Сумна и страшно погадати: тысячи могил роскинулись, куды лише очима поведемо, по нашей отчинЪ, и тысячи могил под соснами в ТалергофЪ. В тиху ночь чути их стон и горьке рыданья и тугу за родною землею… Скажемо собЪ нынЪ, братья и сестры, що николи мы их не забудем и рок-рочно будем поминати по закону наших батьков и таким способом будем передавати их имена нашим грядущим поколЪнiям. Тут торжественно могу заявити, що, если-б наврать всЪ отреклися их идеи, то есть Святой Руси, здорова селянска душа крепко ей держатися, бо та идея освящена кровью наших батьков и матерей» (Ibid 78).

Кто же эти иуды-предатели, которые отреклись от тысячелетнего русскаго имени и повели своих братьев на страшную голгофу Талергофа? Об этом мы можем узнать из речи отца Иосифа Яворскаго, из села Ляшкова, депутата на Сейм в Варшаве.

«Дорогая русская семья и честные гости! Еще в 1911 — 1912 г.г. многие представители Украинскаго Клуба в Австрiйском парламентЪ, паче всЪх Василько и Кость Левицкий, старались всЪми силами доказать австро-нЪмецкому правительству, что они являются вЪрноподаннЪйшими сынами и защитниками Австрiи, а всЪ русскiя организацiи и общества, то наибольшiе враги австрiйскаго государства. Эта лояльность украинцев ввиду Австрiи породила кровь, муки, терпЪнiе русскаго народа и Талергоф. ВсЪм, кто знает австрiйское парламентское устройство, вЪдомо, что так называемыя делегацiи австрiйскаго и угорскаго парламента собирались то в ВЪнЪ, то в БудапештЪ. В 1912 году предсЪдатель украинскаго клуба, д-р Кость Левицкий, во время заседанiя такой делегацiи внес на руки министра войны интерпеляцiю слЪдующаго содержанiя: «Известно ли вашей ексцеленцiи, что в ГаличинЪ есть много «русофильских» бурс для учащейся молодежи, воспитанники которых приобрЪтают в армiи права вольнопредЪляющихся и достигают офицерской степени? Каковы виды на успЪх войны, ежели в армiи, среди офицеров так много врагов, — «русофилов»? Известно ли вашей ексцеленцiи, что среди галицкаго населенiя шляется много «Руссофильских» шпiонов, от которых кишит, и рубли катятся в народЪ? Что намЪряет сдЪлать ваша ексцеленцiя на случай войны, чтобы защититься перед «русофильскою» работою, которая в нашем народе так распространяется?» Министр отвЪтил, что примет предупредительныя мЪры, чтобы ненадежные элементы, т. е. студенты-руссофилы, не производились в офицеры и на случай войны обезвредит «русофилов». ПослЪдствия этого запроса Костя Левицкаго — то лишенiе многих студентов славян офицерских прав. Административныя власти выготовили списки и на основании их всЪ русскiе были арестованы. Армiя получила инструкцiи и карты, с подчеркнутыми красным карандашем селами, которыя отдали свои голоса русским кандидатам в австрiйскiй парламент. И красная черточка на карте оставила кровавыя жертвы в этих селах еще до Талергофа. Вы сами помните, что когда в село пришел офицер, то говорил вЪжливо, но спросив названiе села и увидЪв красную черточку на картЪ, моментально превращался в палача. И кричал нЪмец или мадьяр — Ты рус? А наш несчастный мужик отвЪчал: — Да, русин, прошу пана. И уже готовая веревка повисла на его шеЪ! Так множились жертвы австро-мадьярскаго произвола. Но вскорЪ не хватило висЪлиц, снурков, ибо слишком много было русскаго народа. Для оставшихся в живых австрiйская власть приготовила пекло, а имя ему — Талергоф! Если бы кто-нибудь не повЪрил в мои слова, что Талергоф приготовили вышеупомянутые мною украинцы, пусть посмотрит в стенографическiя записки делегацiи» (Ibid., стр. 86 и 87).

Итак, вот к чему привела китайская месть украинствующих, обидевшихся на Чудь, Мерю, Весь, Мордву и Черемисов. Как назвать все это иначе, чем физическим и духовным народным самоубийством?!».