Основная причина подобной трагедии — этническая нетерпимость, замешанная на невежестве, жестокости и политической близорукости её организаторов. Вероятно, внутренней пружиной такого насилия была какая-то форма психопатологического самоутверждения над теми, кто в силу самого факта уязвимости (пол, возраст, физическая слабость, болезненные особенности психики) вынужден был молить о пощаде, снисхождении и милосердии. Ведь сражение с вооруженным и подготовленным противником такого самовыражения явно не сулило. Об этой особенности «героев» борьбы за «независимость» свидетельствует число поверженных ими в военных баталиях тех лет. Почерпнутые из литературы, эти данные открывают перед нами удивительную картину подлинных «побед» на фронтах с действительно боеспособным противником. Например, за все время борьбы за «независимость» с вооруженными силами нацистской Германии общее число поверженных, по некоторым источникам, не превышает 1 000 гитлеровцев. В то же время в боях с вооруженными силами СССР за период с 10 декабря 1944 г. по 21 мая 1949 г. было убито около 5 000 человек, из которых около 1500 — до 10 мая 1945 г., а остальные — 3500 после окончания кровопролитной войны.
Обращает на себя внимание чудовищная диспропорция: число поверженных в боях за несколько лет войны с вооруженным противником почти в десять раз уступает числу тех мирных жителей польских деревень, которые были истреблены всего лишь за одно лето 1943 г. При анализе этих данных закрадывается страшное подозрение, что преимущественным способом войны за «независимость» были не сражения на поле брани с вооруженным агрессором в лице враждебного государства, а этническая чистка народов, которые испокон веков проживали на соответствующей территории наряду с украинцами.
Конечно же, в далеком 1903 г. адвокат Михновский не мог и помышлять о том, что изложенные им «заповеди» будут восторженно восприниматься в качестве целостной и привлекательной идеологии для целого ряда сменяющих друг друга поколений наших соотечественников как в ХХ, так и в ХХI веке. И в страшном сне ему не могло присниться, что они будут претворяться в жизнь таким бесчеловечным способом, который со временем получит общепризнанное наименование — преступление против человечества. Как известно, образец такового во всем своем вселенском масштабе явила миру уже после смерти упомянутого публициста нацистская Германия в 30-40-х годах ХХ века. Но чем в итоге всё это обернулось для судеб миллионов людей, которые пали жертвами мировой бойни, пришлось исследовать уже после её завершения специально созданному для этого международному трибуналу. Совершенно очевидно, что история не отказала нам в своих уроках. Но уже ни для кого не является секретом, что мы оказались неспособными им внимать.
Признаюсь, нестерпимо тяжко было читать, а тем более переносить описание упомянутых выше примеров изуверства на страницы настоящего издания. Вместе с тем, поскольку всё вышеизложенное является неотъемлемой частью нашей истории, более того, серьёзной препоной для построения демократического правового государства в Украине, считаю необходимым уделить этим проблемам самое серьёзное внимание именно в данном разделе настоящей работы. Это становится тем более актуальным, если взять в расчёт упорное нежелание одной из партий власти признать преступлением против человечества многочисленные злодеяния, учиненные членами украинской партии этнической нетерпимости в годы Второй мировой войны. Подобное упорство производит угнетающее впечатление не только на соседние народы, но и на многих граждан нынешней Украины. Но оно не ослабевает и налицо по сей день. О последнем свидетельствуют сентенции украинского писателя Василия Николаевича Шкляра: «Большой мудрец был отец украинского национализма Николай Михновский. Представьте себе, еще в 1900 году он сказал, что нация, которая не освободится до наступления демократии, практически шансов не будет иметь. Потому так и спешили настоящие украинские патриоты, идеологи, добиваясь освобождения во время войн. Героев обвиняют, что они сотрудничали какое-то время с фашистами. Да хоть с самим дьяволом, лишь бы освободить свою страну от оккупанта. Теперь мы видим, насколько был Николай Михновский мудр, потому что в условиях демократии восстанавливать историческую справедливость очень тяжело» («УНІАН», 9.02.2011 г.). Именно подобной позицией современных идеологов украинской партии этнической нетерпимости объясняется необходимость описания тех злодеяний, которые успели совершить приспешники этой партии в тесном альянсе со своими союзниками из правящей партии гитлеровской Германии.
Закрывая тему присвоения звания Герой Украины прислужникам гитлеровской Германии следует упомянуть ряд фактов. В частности, в комментарии Департамента печати и информации Министерства иностранных дел России от 23.06.2008 г. отмечалось: «Подобная линия официальных властей, включая присвоение звания Героя Украины капитану войск СС, командующему Украинской повстанческой армией Р.Шухевичу, противоречит решениям международного Нюрнбергского трибунала, который признал преступными эсэсовские формирования». Европарламент в своей резолюции от 25.02.2010 г. также выступил с осуждением акта о присвоении звания Герой Украины Бандере, который «сотрудничал с фашистским режимом».
Концепция традиции невежества в известной степени объясняет теорию и практику этнической нетерпимости значительной части титульной супернации к представителям другой цивилизации и религии, другого этноса и языка. Но чем можно объяснить подобную же ненависть и бесчеловечность, например, между представителями, казалось бы, близких по духу, религии и языку славянских народов Российской (большевистской) империи? Полагаю, что в этом вопросе нам не обойтись без некоторых экскурсов в историю.
Одну из версий феномена ненависти, в частности, между одной из ветвей украинского этноса и русским народом озвучил львовский историк Леонид Соколов. Так, в статье «Корни ненависти» он пишет, что для того, «чтобы выяснить, как возникло то, проникнутое лютой ненавистью к России политическое украинское движение, которое получило наибольшее развитие в совершенно оторванной от России австрийской Галиции, чтобы отыскать его корни, необходимо» углубиться в историю именно этого региона. И далее автор приводит исторические данные о том, как австрийские немцы в своё время на территории подвластной им Галицкой Руси породили и, буквально, выпестовали местную партию этнической нетерпимости к их славянским собратьям, которых они при этом упорно именовали не иначе, как «москалями». В контексте этой исторической версии привлекается внимание к тому обстоятельству, что сию эстафету добровольно и с завидной страстью подхватили бежавшие на территорию австрийской Галиции участники разгромленного Польского или Январского восстания 1863–1864 гг. против власти Российской империи на территории Царства Польского и Западного края. Эта версия подтверждается многими источниками. В частности, в связи с упомянутыми событиями в исторической литературе приводятся примечательные слова одного из руководителей этого восстания, генерала Людвига Мерославского (1814–1878): «Бросим горящие факелы и бомбы за Днепр и Дон в самое сердце Руси; разбудим ненависть и споры среди русского народа. Русские сами будут рвать себя своими же когтями, а мы тем временем будем расти и крепнуть». Попутно заметим: автор этих русофобских прожектов ни сном ни духом не упоминал о существовании украинцев в противовес русским, он лишь грезил расколом среди единого русского народа. Иными словами, необходимо было найти эффективный способ стравить и перессорить разные части русского народа, который исторически всегда выступал в качестве естественного геополитического противника Польши.
В те годы такие методы борьбы с Россией показались весьма перспективными для многих представителей польской политической элиты. Вот почему всестороннему идеологическому обоснованию антироссийского вектора борьбы было уделено достаточно внимания многими польскими историками и публицистами той эпохи. Наиболее плодовитым из них оказался Франциск-Генрих Духинский (1817–1880), перу которого принадлежит трехтомный труд под заглавием «Основы истории Польши и других славянских стран». Суть его утверждений сводилась к тому, что, говоря современным языком, русские не могут быть отнесены к славянским народам, а составляют особую ветвь угро-финских и урало-алтайских племен. А потому «москали» незаслуженно используют имя русских, ибо последнее по праву принадлежит исключительно украинцам и белорусам, близким по своему происхождению к полякам.
Однако гораздо более выразительную картину той геополитической роли, которая отводилась определенной части славянства в извечном противостоянии Польши и России, оставил нам польский ксендз, талантливый публицист и историк, основатель краковской исторической школы Валериан Калинка (1826–1886), который, в частности, писал: «Между Польшей и Россией сидит народ, который есть ни польский, ни российский. Но в нем все находятся материально под господством поляков, а нравственно под влиянием России, которая говорит тем же языком, исповедует ту же веру… провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве. Как же защищать себя? Где отпор против этого потопа? Где?! Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть Москалем?!
Поляк имеет другую душу… Но между душой Русина и Москаля такой основной разницы, такой непроходимой границы нет. Была бы она, если бы каждый из них исповедовал иную веру, и поэтому уния была столь мудрым политическим делом.
Если бы Русь… по сознанию и духу была католической, в таком случае коренная Россия вернулась бы в свои природные границы и в них осталась, а над Доном, Днепром и Черным морем было бы нечто иное.
Каково же было бы это «нечто»? Одному Богу ведомо будущее, но из естественного сознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и, в конце концов, к полной отдельности души. Раз этот пробуждающийся народ проснулся не с польскими чувствами и не с польским самосознанием, пускай останется при своих. Но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, с Востоком — только формой.
С тем фактом (т. е. с пробуждением Руси с не-польским сознанием) мы справиться сегодня уже не в состоянии, зато мы должны позаботиться о таком направлении и повороте в будущем, потому что только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги, только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало. Пускай Русь останется собой и, пусть с иным обрядом, будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей… Все-таки лучше самостоятельная Русь, чем Русь Российская. Если Гриць не может быть моим, говорит известная думка, пусть, по крайней мере, не будет он ни мой, ни твой». В приведенном тексте опять же обращает на себя внимание, что польский автор не прибегал к слову «украинский», а территорию Украины простодушно и искренне именовал Русью. Это обстоятельство, по мнению ряда историков, косвенным образом подтверждает их версию, что труды польских авторов преимущественно обслуживали политику раскола Российской империи, а не национальные интересы украинцев в качестве самостоятельного субъекта истории.
Действительно, в России основной национальной группой признавались русские, которые в свою очередь подразделялись на великороссов, малороссов и белорусов (в нашей работе получивших наименование титульной супернации). И если в России малороссы признавали себя частью русского народа, то в австрийской Галиции они под именем русинов официально проходили под рубрикой этноса, отдельного от русского. Вместе с тем на территории последней значительная часть галицких русинов, в соответствии с исторической традицией, признавала себя русскими; другая же часть, как того требовали австрийские власти, признала себя отдельным народом и, в отличие от сторонников идеи единства русского народа, называла себя русинами-украинцами, а затем и просто украинцами. Но по официальной австрийской терминологии они со временем стали именоваться «рутенами».
Ряд современных историков полагает, что именно с 1863 г. украинофильское течение в Галиции стало усиленно насыщаться идеологическим, психологическим и политическим антирусским содержанием. Во всяком случае, в некоторых исторических изысканиях обращается внимание на то, что именно с тех пор в Галиции было положено начало размежеванию галицких русинов. Старорусины (их неофициально именовали «москвофилами») при этом оставались на своих традиционных пророссийских позициях, а на основе молодорусинского движения стала формироваться «антимосковская Русь» — будущее галицко-украинское движение, проникнутое духом непримиримой вражды и ненависти ко всему русскому.
При этом акцентируется внимание на том, что «всеми своими корнями украинская идеология вросла в польскую почву», на которой, собственно, и произросло «украинство» как весьма специфическое и грозное оружие в борьбе с Россией. В этом же контексте отмечается, что у истоков непосредственно «украинской идеи» стоял известный польский государственный деятель граф Ян Потоцкий (1761–1815). На это обстоятельство, как утверждается, первым обратил внимание известный ученый-филолог, профессор Берлинского университета, автор популярного «Этимологического словаря польского языка», уроженец Галичины Александр Брюкнер (1856–1939). Идею об этническом противопоставлении двух частей русского народа польский граф высказал в своей книге, изданной на французском языке в 1795 г. под заглавием: «Fragments historiques et geographiques sur la Scythie, la Sarmatie at les slaves». Со временем этот политический проект дал свои горькие плоды, породив устойчивую психологию этнической ненависти одной из ветвей славянского народа, которая стала себя позиционировать в качестве украинцев по отношению к другой её ветви — русским. По этому поводу император Николай I в одном из своих писем на имя главного начальника Третьего отделения и, одновременно, шефа Отдельного корпуса жандармов Алексея Фёдоровича Орлова (1786–1861) обронил: «Давно я боялся, что эта польская пропаганда найдет отклик в юго-западном крае, и теперь увидел, что это случилось. Однако публике об этом говорить не нужно».
По мнению многих исследователей, выпестованная в качестве инструмента борьбы с Российской империей во всём остальном украинская ветвь славянского суперэтноса оказалась абсолютно бесплодной. После 1991 г. это обстоятельство стало привлекать к себе пристальное внимание. О причинах оного высказал своё суждение, в частности, автор статьи «Комплекс титульной нации»: «На самом деле, ответ лежит на поверхности. Дело как всегда в людях, критериях их отбора и поставленных обществом целях. Украинство, как течение, было создано для раскола Русского Мiра. Отсюда и их программа, отрицающая всё русское и предназначенная исключительно на борьбу с ним. Но в этом и беда «украинства», что существовать оно может лишь в рамках разрушения, а для созидания оно не предназначено» («Руська Правда, 26.02.2010 г.). Видимо, очевидная склонность к разрушению любого культурного пространства вызывает у многих разумное сомнение в способности создания таким специфическим субъектом истории самостоятельного государства. Например, некоторые польские историки не скрывают своего мнения о том, что Украина — это искусственное государственное образование, созданное в основном в годы СССР. Так, австралийский писатель и историк польского происхождения Марианн Калуски в статье «Поговорим об Украине откровенно» заметил, что «этническая проблема на Украине возникла вследствие того, что это государство в его нынешних границах представляет собой искусственное творение Сталина, которому, (как и прочим кремлевским властителям) даже в голову не могла прийти мысль о том, что Украина когда-нибудь может быть оторвана от «русской матери». Именно поэтому щедрой рукой к Украине были присоединены этнически русские территории, земли, которые никогда не принадлежали Украине. Еще в 1954 году, в ознаменование 300-летия воссоединения Украины и России, Москва включила в состав Украины полуостров Крым, являющийся полностью русским как этнически, так и (с XVIII века) исторически…
Украина, которую Сталин буквально слепил из русских, украинских, польских, татарских, венгерских и румынских земель ».
Заметим, что такой точки зрения придерживаются многие представители польской интеллигенции. Российская газета «Комсомольская правда» в статье «Во всем виноваты русские!», опубликованной 22 октября 2007 г., привела весьма примечательный диалог между своим корреспондентом и представителями польских литературных кругов. Слегка шокированный обилием средств антирусской наглядной агитации на улицах Варшавы, журналист поинтересовался у польских литераторов: «А сколько ж ваших уничтожила украинская повстанческая армия, но фотовыставок и на эту тему в Варшаве нет почему-то?». «Украинцы? Нет такой нации. Вы историю почитайте. Это все те же русские!» — был ответ польских собеседников.
«Какая интересная мысль! — заметил российский журналист. — Только дождусь очередной украинской бучи (обычно это недолго), так и озвучу ее на Крещатике!». Парадокс этого диалога заключается в том, что российский журналист в этой полемике явно дистанцировался от исторической версии, что западные украинцы — это часть российского народа. Поляки же, по крайней мере, участники этой дискуссии, напротив, упорно отождествляют всех украинцев с русскими, на которых, собственно говоря, и возлагали ответственность за деяния УПА в годы Второй мировой войны. Точка зрения о том, что украинцы всего лишь некая разновидность русского этноса, отнюдь, не нова. Об этом упоминала ещё немецкий философ, экономист и и публицист Роза Люксембург (1871–1919). В частности, она писала: «Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем простой причудой, кривлянием нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать реакционно-романтических стихотворений Шевченко».