– Там все написано, – раздраженно отвечает Журавко. – Трудится рабочей в производственном цехе, воспитывает сына, училась в 348 школе по улице Коминтерна, закончила ее с неплохими оценками, поступила после девятого класса в училище и…

– В какой школе? – хрипло произношу я. – В триста сорок восьмой, точно? Это… Это школа, где мы учились с братом. Правда, Кирюха в десятом перевелся в химико-биологический класс, а я остался в физико-математическом. Я не всех его друзей и знакомых помню.

Господи, может в этом кроется зацепка? Кажется, у меня даже ноги начинают покалывать. И я все чаще их чувствую – свои неподвижные ноги. Если бы не травма, я вскочил и расхаживал по комнате, радуясь своей догадке.

– А почему тогда не связали эти обстоятельства? – на лбу Эдуарда проявляется напряженная складка. – Получается, вы знали Наталью?

– Нет, не знал. Возможно, мой брат ее знал. Повторюсь, возможно… Вы же говорите, что она ушла после девятого класса?

– Ушла, а на первом курсе политехнического техникума родила сына. Здесь так написано, – Эдуард тычет кончиком ручки в бумаги.

– Какое отношение все это имеет к делу? – ерзает на стуле Журавко. – Вы не тем занимаетесь, Эдуард Эдуардович. При чем тут школа, рождение сына и… прочая ерунда? Убили ее мужа. Значит, дело в нем. Уж не думаете вы, что Наталья Артеменко имела отношение к махинациям мужа? Она просто рабочая и…

– Да о чем вы говорите, Журавко, – возмущенно встреваю я. – Любая жена все знает о делах мужа. Кстати, а почему причастность жены к убийству Артеменко не проверили?

– Как это не проверили? – кукарекает Журавко. – Наталья была дома, когда мужа убили. Его тело вообще обнаружили утром… Рабочие, которые пришли в цех.

– А вот и зацепка! – вскрикивает Эдуард. – Почему она не переживала за мужа ночью? Он не пришел ночевать, ведь так? Вы проверили входящие звонки на телефон Артеменко? Почему любящая жена не позвонила и не побеспокоилась о местонахождении мужа?

– Хм… А я не знаю, указали ли эту информацию в материалах? – тушуется Журавко. – Следователь, который вел дело до меня, об этом ничего не написал. Кстати, вы правы, Эдуард – это подозрительно…

– Известно, когда Наталья вышла замуж за Николая Артеменко? – листая страницы дела, спрашивает Эдуард. Поправляет очечки и сверлит бедного Журавко взглядом.

– Господи, нет, – чуть не плачет он. – И зачем мне эта информация для расследования?

– Если вам не важна личная жизнь фигурантов, вы занимаетесь не своим делом.

– Прекратите, пожалуйста, – взмаливается Караваев. – Признаться честно, я тоже так глубоко не копал. Но мы вас вызвали не для осуждения наших действий, а для помощи. Мы сами не справляемся, Эдуард Эдуардович. Помогите нам, направьте… Без издевок и насмешек.

Молодец, Егор Львович! Надо было давно поставить на место этого очкастого выскочку. Хоть он и умный, как оказалось…

– Степан, мне нужны сведения от сотового оператора, – смягчившись, произносит Эдуард. – Кто звонил Артеменко в день смерти? И кому звонила его жена в этот день. Записывайте.

– Пишу, ага, – расслабившись, строчит в блокноте Журавко. – Что-то еще?

– У семейства Артеменко взрослый сын. Почему я не вижу в материалах дела протокола о его допросе? – интересуется Эдуард.

– Я получил дело после неудачного расследования. Не могу нести за это ответственность. Там и вскрытия не было, – вытирает лоб бедолага Журавко.