– Родион, это нужно для твоей безопасности. Когда наследство вернётся к тебе, ко мне потеряют интерес. Разделите его с братом, может, тогда Кирилл успокоится?

– Поля, да о чем ты? Кирилл никогда не стал бы мне вредить? Мы были дружны в детстве и…

– Так будет лучше. Просто прими это, – обреченно произносит она. – Мне нужно осмыслить, чего я хочу от жизни. И уж точно не твоей жалости…

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Вызову водителя с фирмы. Он поможет вам съехать.

Журавко понуро кивает и, получив подпись Полины, спешно покидает мой дом.

Галина Серафимовна помогает Полине собрать вещи, а я… Сижу в коляске и смотрю в окно, больше не пытаясь ее удержать. Наверное, она права… Нам нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни и разобраться со всем происходящим.

– Вадим Михайлович, мне нужна ваша помощь, – произношу, повернув голову к помощнику.

Слушаю вас, Родион Максимович. Позвать Полину?

– Нет, пусть едет домой. А я не стану сидеть без дела. Мне до ужаса надоели эти горе-следователи. Мы скоро уезжаем, но сейчас мне необходимо сделать несколько важных звонков. Подготовьте пока мою одежду и обувь.

Михалыч кивает и уходит, тихонько прикрывая дверь. Так же, как и собственную жену, я не помню Караваева, но все же нахожу его контакт в телефоне и звоню.

– Это… Это Родион, мне нужна ваша помощь.

– Вы меня вспомнили?

– Нет, но… Сюда приходил этот… Журавко, – выдавливаю, скривившись от злости. – Они нашли пузырек с ядом в квартире Полины. Ее подозревают, и еще… Она съехала домой.

– Понимаю, – протягивает Караваев. – Держитесь, Родион Максимович. Я сейчас подъеду. И уговорю одного умного человека составить мне компанию. Нужно было давно это сделать, но я понадеялся на свои силы. Думал, смогу сам справиться с расследованием. Но я всего лишь адвокат…

Слышу, как протяжно скрипит входная дверь… Полина уходит, оставляя непроходимую, черную тоску. Вот моя жизнь… Вернее, то, что от нее осталось: одиночество, неподвижность, уныние, болезнь, тоска… Ничего светлого. Светлое было ночью – ласки, поцелуи, ее тихие признания в любви, страсть, нежность, восторг. Но я все разрушил сам… Каждый день подвергал ее слова сомнениям, прогонял, предлагал развод. Добился своего, Родион? Так ты хотел жить? Что есть силы стискиваю рукоятки коляски и разворачиваюсь, столкнувшись взглядом с тремя мужчинами, застывшими в дверном проеме.

– Гости пожаловали, Родион Максимович, – рапортует Вадим Михайлович.

– Здрасте, мы пройдем в гостиную? – важно произносит Караваев.

– Я сейчас присоединюсь к вам, – киваю в ответ.

Вадим предлагает гостям чаю, пока я неуклюже маневрирую, то и дело задевая мебель и стены. Черт бы побрал это состояние!

– Прошу прощение за ожидание, – говорю, любопытно разглядывая второго мужчину.