Мы снова сидим в моей гостиной… Журавко, Караваев, Эдуард – все в сборе. Пьют чай и едят мои печенья. И при этом спорят!

– Мы справимся, – неуверенно подает голос Михалыч. – Специальная машина для инвалидов прибыла час назад, она защищена и оборудована. Родион Максимович будет под моим присмотром.

– Я не против, – вздыхает Караваев. – Только какой смысл нам всем туда ехать? Вы думаете, преступник захочет добить бедолагу Жукова? Он не станет этого делать, его целью была флешка. Кстати, Журавко, вы вызывали на допрос Кирилла Богородицкого? Пора поставить точки на «и», да и…

– Он и не скрывается, – снисходительно протягивает Журавко. – У меня нет достаточных улик, чтобы задержать Кирилла. А вот про жену Артеменко я кое-что нарыл.

Он важно раскрывает папку и зачитывает. С выражением, почти по слогам… Произносит то, что все должны были знать давно…

– Наталья Артеменко родила мальчика Егора через семь месяцев после свадьбы. На это указывают записи актов из ЗАГСа.

– Ну и что? Они с Николаем встречались, ничего такого тут нет, – недоверчиво произносит Караваев. Отхлебывает остывший чай и смотрит на часы.

– Егор неродной сын Артеменко. Я запросил данные его медицинской карты и сравнил их с данными погибшего. У Николая Артеменко была четвертая группа крови, у Натальи первая. У ребенка, родившегося от такой пары, может быть только вторая или третья группы. А у Егора первая… Николай не его отец.

– А кто его отец тогда? И какое отношение все это имеет к делу?

– Журавко, как вам удалось так быстро докопаться до этого? – протирая очки, спрашивает Эдуард.

– Я просто попросил, – с долей смущения в голосе произносит он. – Кстати, сотовый оператор прислал мне список абонентов, чаще всего звонящих этому мальцу. Знаете, чей телефон там есть? Кирилла Богородицкого. Подозреваю, что у них близкие отношения.

– Стоп, стоп… Журавко, вы хотите сказать, что Кирилл и этот пацан общаются? – переспрашиваю я. – Наталья Артеменко училась с нами в одной школе и знала Кирилла. Думаете, он…

– Он отец мальчика. Подозреваю, что ваш брат не знал о сыне многие годы. Сколько ему сейчас? Двадцать лет? Почему Наталья скрывала сына? – прищуривается Эдуард. Обводит присутствующих взглядом и возвращается к лежащим на столе материалам.

– Ее устраивала жизнь с Артеменко, вот и все. Ей неплохо жилось в браке, – домысливает Караваев. – А когда Николай стал открыто ей изменять, Наталья вспомнила о настоящем отце мальчика и попыталась изменить жизнь. Подозреваю, что Кирилл помогает сыну и Наталье. И все им рассказывает, так как часто бывает в их доме…

– Что могло тогда случиться? Я теперь не сомневаюсь, что к смерти Артеменко приложила руку его жена. Что они не поделили? Она могла просто развестись и все! – бью ладонями по рукояткам коляски, сгорая от волнения. Журавко передал слова Полины по телефону: она что-то узнала и спешит поделиться новостями. Но зачем ей ехать в больницу? Может, позвать ее к нам? Рабочий день закончился, все снова в сборе… Так почему бы ей не навестить меня? По делу, конечно…

– Я тоже не сомневаюсь. Петр Жуков отдыхает в больнице под наблюдением нашего стажера. Поеду к нему, если вы не против, – устало вздыхая, проговаривает Журавко. – И Полина Романовна обещала приехать. К слову, я сказал ей, что уже в больнице…

– Не нужно ей там быть, – выдавливаю хрипло. – На дворе почти ночь, Журавко. О чем вы вообще думаете? – хмурюсь я.

– Не получится отменить, Родион Максимович, – мнется Журавко. – Я сказал ей, что нахожусь в больнице. Жуков отец ее дочери, так что… Она приедет. Уверен, все будет в порядке. Полина звонила мне с работы, ее довезет кто-то из коллег.

– Она уже вышла на работу? – напускаю на лицо показное спокойствие.

– Да, вышла, а вы разве не знаете? – лезет на рожон Журавко.