Зато водку Аркадий Октябринович принял с благодарностью, но разливать не стал. Объяснил, что сегодня у него тяжелый день – уборка, поэтому он с самого утра пьет «мухоморку» для поднятия тяжестей, а мешать не любит, да и здоровье не позволяет, поэтому мы все будем пить «мухоморку». «Вы молодые, вам какая разница» – заключил он, вытаскивая свою емкость. Емкостью оказалась трехлитровая банка. Половина банки уже была пустая, а вот вторая половина была густо заполнена шляпками ярко-красных грибов до боли знакомых. Прямо как в детстве… прямо как на стене в детском садике нарисованные… Наверное, ясельная группа была? А рядом боровики! Надутые, пузатые, среди травинок нарисованные, но не такие эффектные.

– Саня, я, может быть, уже и готов на свидание с Богом, – сказал я тихо, – но я не готов пробираться к нему между жидким стулом и кучками не до конца переваренной пищей. Боюсь застрять по дороге.

– Это условно съедобные грибы, – утешил меня Саша. – Или условно несъедобные? В любом случае, галлюциногенный эффект очень слабый, я уже пробовал. Проблема в другом. Видишь, бульон в банке какой прозрачный? А грибы урожая прошлого года! Значит градус очень высокий – спирт первого отжима заливал. Иначе раствор за зиму обязательно бы помутнел. Помнишь, я тебе рассказывал, как они спирт на заводе пили? Нужно лить прямо в горло, чтобы в рот не попало.

– Да ну, нафик! А можно совсем не пить?

– Можно. Только тогда как ты с ним поговоришь? Ты ведь сюда за этим пришел?

– А что по трезвой нельзя? – спросил я риторически, но с философским оттенком.

– Конечно, можно, – вдохновенно воскликнул Саша. – Спроси его для начала: «Как пройти в библиотеку?». И он тебе честно ответит: «Не знаю». Но после самой первой стопки он уже не сможет тебе так ответить. А после второй или третей, он уже сам задаст тебе встречный вопрос: «Андрей, а так ли уж срочно тебе надо в эту самую библиотеку?». А когда все закончится, и забрезжит рассвет, вы с ним вместе пойдете в эту самую библиотеку.

Представляешь, какую дистанцию вы вместе преодолеете за несколько часов? От «не знаю» до совместного поиска и уважения твоих интересов. Это я и называю культурой пития. А культура пития – это неотъемлемая часть нашей национальной культуры. Поэтому когда мне сын говорит: «Папа, я никогда не буду пить», меня это расстраивает, значит, я что-то сделал не так. Но все дело в первоначальном вопросе. Если вопрос поставлен неправильно, вы поутру пойдете не в библиотеку, а Змея Горыныча кастрировать. Отсюда и проистекает все «зло от пьянства и алкоголизма». Понимаешь?

– Ты хочешь сказать, – крайне недоверчиво спросил я, – что у каждой пьянки должна быть тема?

– Все как раз наоборот. Застолье без темы – это пьянка.

Я погрузился в воспоминания, пытаясь вспомнить, когда я пил с темой или совсем случайно:

– Да любое застолье всегда имеет повод. Самый универсальный, например, День взятия Бастилии. Даже задумываться не надо – хорошо или плохо, что ее взяли. Кто придумал, тот уже за нас расставил приоритеты. А уж день рыбака, строителя или танкиста… грех не выпить, а потом в фонтан! Но самые противные праздники – это половые праздники: 8 марта и 23 февраля. Просто ненавижу.

– Не надо путать повод и тему, – уверенно продолжал Саша. – Любой профессиональный праздник – это только повод, поэтому потом случается мордобой и поножовщина. Даже когда ты идешь на день рожденья к лучшему другу, это еще не тема, это только повод. А тему надо специально выбирать, как вино к столу, или в чем отмачивать шашлык.

– Какая у нас сегодня будет тема? – иронично спросил я, наблюдая как Аркадий Октябринович уже разливает мухоморку по стаканам.

– Первый вариант – это твое знакомство с Октябринычем. Ты хотел у него что-то спросить или узнать? Но если ты не готов, тогда мы просто можем обсудить завтрашние планы.

– В последнем случае, мы уже на рассвете выдвинемся вешать деревянных солдатиков Урфина Джюса?

– Урфин Джюс – это кто? – спросил Саша. – Что-то знакомое…

– Элли… в Стране…– подсказал я, – невыученных уроков.

– Точно! Волшебник Изумрудного города, – вспомнил Саша. – А Октябриныч значит Урфин Джюс?

Саня загоготал как деревянный конь и громко объявил: