Заместитель директора по безопасности Михаил пожал плечами, но спорить не стал. А я подумал, что если экологам не давать отпор, они запретят нам ссать. Когда с глупостью не борются, у нее отрастают крылья.
***
– А чего ты так испугался, когда вчера пулей выскочил из заповедника? – спросил Михаил, возвращая мне паспорт.
– А ты откуда знаешь?
– У нас видеокамеры везде стоят, мы за тобой давно наблюдаем, – важно ответил Михаил.
– А можно посмотреть?!
– Что именно? – по тону было понятно, что Михаил не склонен выдавать дислокацию камер, «которые стоят повсюду». Видимо, чтобы я не сдал информацию браконьерам, коммивояжёрам и контрабандистам.
– Покажи мне, как я «пулей выскакиваю из заповедника», и тогда мы узнаем, что за чудовище меня чуть не съело.
– А ну, пойдем, – согласился заинтригованный Михаил.
Мы перешли в соседнюю комнату. Михаил выбрал на мониторе изображение с нужной камеры. И пока он искал в архиве файл с нужным временем, я невольно группировался, чтобы снова бежать.
Камера была установлена где-то на самом краю леса и действительно показывала дорогу, выходящую из заповедника. Качество изображения было очень посредственным, человека можно было идентифицировать только по особенностям походки или элементам одежды: в сапогах, в шляпе или с косой. Но я решил, что уж троллейбус то как-нибудь распознаю.
Вдалеке показалась точка. Она быстро приближалась, но я даже и не пытался разглядеть проявляющиеся детали. Я всматривался в экран, пытаясь разглядеть, что движется за ней, то ест за мной. Ничего! Ровным счетом ничего. Даже, когда в центре экрана я превратился в сайгака, высоко подкидывающего колени, дорога за моей спиной оставалась пустынной. Михаил остановил воспроизведение в тот момент, когда я уже выскакивал из последнего кадра, чтобы продемонстрировать мне крупным планом «нелепо растерянное лицо полное ужаса». Но мне было все равно. Я думал только о том, куда подевался мой троллейбус. Он точно выкатился на опушку леса следом за мной. Да еще и успел пошевелить своими штангами, как жук усами – я это хорошо запомнил. Он должен был во всей красе вписаться в видеоролик, а его нет?
Понятно, что это точно не сон и не чей-то хорошо спланированный розыгрыш – я-то точно в кино бегу, и также точно, что это именно я бегу. А его нет! Вот бы никогда не подумал, что мне так будет его не хватать. Мне стало как-то неловко за свое здоровье. Видение, привидение, глюк, мираж, фантом, белая горячка – перебирал я в уме, пытаясь осознать разницу.
– Стаа-влю на «Черну-ую-ю ка-ра-катицу»! – неожиданно пропел я вслух. – А ты не знаешь, мираж можно сфотографировать?
– Мираж можно, – заверил «директор по разведке», – потому что мираж – это просто оптический обман. Есть куча фотографий и даже видео. А вот привидения фото фиксации и видеосъемке не поддаются.
– Спасибо… Вот тут я в замешательстве, – честно признался я Михаилу, – что лучше выбрать: привидение или помешательство. Раньше я был полностью в себе уверен, что могу сойти только с поезда. А теперь подозреваю, что не только. И что я дома не остался…?
– Давай рассказывай, что тебе привиделось, – тоном психолога предложил Михаил. – Не ты у нас первый, да и вряд ли на тебе все закончится.
Я понял, что он чего-то знает и достаточно подробно рассказал, как за мной гналась какая-то машина. Что это был троллейбус, я не стал уточнять.
Пока я все это рассказывал Михаилу, мне пришла мысль – а вдруг, когда люди сходят с ума, все как один, видят троллейбус? Только все молчат. Нет, это вряд ли. Все видят только всяких зверьков: белочек, бурундучков или чертей. Однако, те из них, кто при этом выпрыгивают из окна, возможно, спасаются именно от троллейбуса? Все-таки хорошо, что я дома не остался.
– В общем, подобная чертовщина у нас случается постоянно, – приподнял мою самооценку Михаил. – Мне даже пришлось частично поменять охрану. Местные под любым предлогом отказывались патрулировать часть заповедника до Старого яра. Они даже называли ту часть «темной». А другую, от Старого яра до Пижны, видите ли, «светлой». Туда – пожалуйста.