Вопреки своей воле, Илия взъелся на его замечание:

– Что ты там такое себе придумал? Вовсе ничего такого мне и не снилось. Не вздумай тревожить своими домыслами Гислен.

– Я и не собирался, – холодно отозвался Тристан, ему совсем не понравилась реакция на безобидную, как он думал, шутку. – Как ты мог заметить, я не из болтливых. А раз там ничего такого, то не вижу повода меня лишний раз затыкать.

На памяти Илии Тристан огрызнулся второй раз – первый был в блиндаже перед присягой. И ему стало совестно и перед другом, и перед невестой, хотя причин переживать и вправду не находилось.

– Не злись на меня, я беспокоюсь о Гислен. В мое отсутствие ее совсем затравили: газетчики бушуют, сплетницы треплют ее имя на каждом рауте, герцогиня постоянно ею помыкает – «выпрямись», «поправь прическу», «иди медленно», «не клади ложку», «улыбнись». Это же просто ужасно! Едва мы поженимся, я увезу ее подальше от всех мамушек-тетушек, пока они ее поедом не сожрали. Если бы ты ей хоть словом обмолвился о феях или других девушках, она бы закрылась в себе еще больше.

– Я понял, прости. Я не буду ее расстраивать такими глупостями. Но… Хотя это не мое дело, – Тристан сам себя оборвал, осознав, что рискует разбередить другие мелкие ранки Илии – незаметные, как корочка на ссадине, но саднящие.

– Спрашивай. Мне важно знать, что тебя волнует, – Илия взобрался по корням дерева на склон повыше и подал руку Тристану.

Рыцарь подтянулся и оглянулся назад и вниз: они действительно шли быстро и легко.

– Ты выбрал странный путь… А, дошло. О Гислен, я хотел спросить о ваших отношениях. Тебе известно, чем она увлекается, что любит?

– Я понял, к чему вопрос, – Илия сам много раз спотыкался об эту мысль. – Кажется, Гислен сама не может определиться с тем, что ей нравится. Раньше она занималась всем, что ей навязывала герцогиня. Теперь же она постоянно подстраивается под мои вкусы, хотя я говорил ей, что мне это совсем не важно. Ну важно, конечно… Если она вдруг решит стать авиатором или археологом в землях Идеи, я сильно озадачусь. Но менее радикальные перемены пошли бы ей на пользу. Я думаю, когда она поживет отдельно от деспотичных воспитательниц, у нее появятся свои предпочтения.

Мелкие камушки под их ногами катились вниз. Иногда они намеренно их футболили и устраивали спонтанное соревнование, чей улетит дальше.

– Не получится у вас насладиться уединением. Норманну II осталось немного времени, хоть и нехорошо так о короле. А потом начнется придворная жизнь. И ее будут клевать и герцогиня, и общество, и протоколисты, и народ – и все на свете, – Тристан волновался о них, и его забота грела сердце Илии.

– Она будет королевой, никто не посмеет.

– Еще как посмеют, – горько возразил Тристан. – К королевам всегда относятся требовательно. Это королей боятся, а королевам все шишки. Сам посуди, Гислен ждет несносная жизнь, для которой она не приспособлена, и тебе придется постоянно ее защищать.

– И тебе придется – ты первый рыцарь, – Илия хлопнул его по плечу, будто намеревался прикрепить еще россыпь положенных звезд на погон. На самом деле он чуть не поскользнулся и попытался сохранить равновесие, ухватившись за Тристана.

– И мне придется, – повторил он, и его лицо на миг просветлело, чтобы померкнуть в следующие секунды. – Так что за фея тебе снилась? Что говорила?

Вдалеке послышался шум водопадов. Илия выбрал дорогу тернистую и крутую, но с привалами в безопасных местах. И оба были рады, что успевают добраться до места под лагерь к заходу солнца.

– Да так и не описать. О чем болтала, даже не вспомню, скорее – как. Чудная такая, какие-то песни напевала, какие-то цветы засохшие мне показывала, – Илия наморщил лоб, вспоминая, но больше не произнес ни слова. Дальше они шли безмолвно.

Они оставили свои воспоминания

Грохот водопада не помешал им выспаться, наутро они встали готовыми к восхождению, и на свежем горном воздухе даже простуда Тристана покинула его тело. Он спросил Илию, почему тот выбрал такую странную волчью тропу. Илия попросил его не подтрунивать.