– А ты? – внезапно спросил Илия. – Все, что делал ты, – правда.

– У меня есть дурное предположение, – произнес еле слышно Тристан.

– Какое?

– Вдруг проводник Эльфреда – это я?

Если бы Илия не полыхнул от его слов, он бы увидел, как Тристан весь сжался от своей же догадки и в какую мученическую маску обратилось его лицо. Илия потребовал объяснений. И рыцарь, набрав в грудь воздуха, выдал все:

– Я послужу великому королю древности в Великой войне: чем не служба Эльфреду – пожертвовать свое тело и судьбу для продолжения его борьбы? Агнологи, кроме одной той попытки Рокильда, ни разу не выходили со мной на связь, но охотно протолкнули меня, пальера, в адъютанты к тебе, человеку, который следует всем их инструкциям? Если на мгновение предположить, что моя теория верна и такова была их задумка, не все ли идет по их плану?

Молчание в разговоре обнажило хрупкость их убеждений. Угасающий огонь требовал еще дров, но никто из парней не шевелился.

– Ты хочешь занять мое место?

– Нет, – Тристан ответил до того, как Илия закончил говорить.

– Тогда зачем?

– Зачем говорить правду? – голос Тристана окреп. – Я вижу перед собой очередное доказательство политических игр агнологов и имею подозрения по этому поводу. Как бы там ни было, прав я или неправ, а ты – мой сюзерен, и я обязан быть с тобой честным.

– Тогда мне несказанно повезло, что агнологи не учли пальерской верности, – договорив, Илия рвано выдохнул.

Ему действительно полегчало, когда Тристан подтвердил в очередной раз, что будет следовать своей присяге. Они, не сговариваясь, потянулись к одной ветке хвороста, чтобы подбросить ее в костер. Тристан с улыбкой уступил, подхватил полено поблизости и тоже бросил его к углям. Когда они разделили последние изыски из съестных запасов – сыр и вяленое мясо, – Илия пообещал, что они больше не вернутся к этой теме и что войдут в пещеру вдвоем. «И пусть Эльфред Великий, наш мудрый король прошлого, сам решает, кто ему нужен».

Утром они проснулись от звуков котелка, катающегося по лагерю. Снаружи хозяйничал лис, разворотивший их очаг и сумку, лежащую под головой Тристана. Благо все вкусности они вчера съели, а на сухой паек разбойник не позарился. Зато лису очень приглянулся сапог Илии.

– Отдай! Отдай сейчас же! Ух, поймаю, пойдешь на воротник! – угрожал Илия.

Лис метался по всей округе с сапогом в зубах, а босой Илия бегал за ним с шинелью в надежде набросить ее на наглеца и сграбастать его. Тристан бы и рад был помочь, но согнулся от смеха, глядя на это цирковое противостояние.

– Что стоишь? Помоги поймать!

Черные уши прижались к холке, и проказник дал деру. Илия выругался ему вслед под заливистый хохот Тристана.

– Умоляю, пусть это будет в твоей биографии, – Тристан держался за живот и показывал пальцем в сторону лиса, умыкнувшего сапог.

Они соорудили для Илии подошву из валежника и примотали к стопе бинтами. Выговорившись вчера вечером, они словно выбросили в костер все напряжение, которое носили в себе – все страхи Илии о пещере и всю горечь потерь Тристана. Оттого их шаг был легким, смех – звонким, шутки – игривыми и добрыми. Им обоим казалось, что они только двое мальчишек, которые сбежали с уроков и придумали себе приключение: искать волшебный меч и будить старого короля. Через день пути они встретили преграду в виде бурной реки. Илия усомнился, не сбились ли они с пути. Он помнил карту наизусть и был уверен, что на этом месте должна быть мелкая речушка, которую легко перейти вброд.