– Значит так, косолапый! Я сейчас сделаю два ма-а-аленьких надреза возле раны… Стой! Куда пополз?! Не дергайся! Действительно маленьких. Надо обезболивающее засыпать. Ты ж большой мальчик – неужели пару укольчиков не выдержишь?

Зверь снова фыркнул. Настороженно-утвердительно.

Я промыл лезвие антисептиком и аккуратно сделал надрезы. Зверь не дернулся.

– Молодчина, пацан! – Я осторожно потрепал его по холке. – Настоящий мужиГ! Теперь засыпаю обезболку… И минут десять спокойненько ждем, когда подействует…

Нужно отдать медведям должное, появление Самого Главного и Важного они организовали только после того, как я извлек стрелу (местный анальгетик, оказалось, все-таки действует на медведей! Ну, или на волшебных медведей – косолапый отрицательно мотнул башкой, когда я с вопросом осторожно пошевелили стрелой в ране), промыл рану, засыпал антисептиком, перевязал косолапого и дал испереживавшемуся зверю попить из своей фляжки.

Вот только тогда вдруг появилось ощущение, что на плечи сел кто-то не просто огромный, а гигантский… и свесил ножки. Я как раз выпрямился и вешал флягу на пояс… Флягу выронил, а сам с трудом удержался на ногах – такой тяжестью меня придавило.

Полянку заволокло туманом. Не густым, но зловещим. Тем самым, который волшебный и в который лучше не попадать. Только какой-то цвет у него красноватый. Хотя, в состоянии «ночного зрения» отвечать за точность определения цветов затруднительно. По туману пробегали искорки, сполохи… ну, и прочая светомузыка.

Тяжесть давила, как ей и положено, сверху вниз, но вот каким-то иррациональным чувством я знал, что источник этой тяжести находится сзади, за моей спиной.

С трудом развернулся.

Медведь. Очень большой. Морда – где-то на уровне моей груди. Черная шерсть и две маленьких черных бусинки глаз. Сзади возмущенно что-то тявкнул «раненный», и давление медленно уменьшилось… до сносных величин.

Но давление было уже не нужно. Я опустился на правое колено и уперся кулаком в землю, склонив голову.

– Здоровья и плодовитости твоему выводку, Хозяин… – И торопливо поправился. – Хозяйка Леса.

Чуть не косякнул! Медведи в этом отношении весьма чувствительны к правильному упоминанию своего пола. Какие-то их видовые заморочки.

– И тебе, маленький охотник. – Неожиданно молодым женским голосом ответила медведица. – Как идет твоя охота?

Чем она там говорит – понятия не имею. Точно знаю, что у медведей нет речевого аппарата. Одно слово – волшебный зверь. А голос… приятный женский голос. С легкой вполне себе сексуальной хрипотцой – закрыть глаза, отвернуться и наслаждаться грудными бархатистыми обертонами.

– Благодарствую, Хозяйка. Охота идет успешно. Добычу я загнал – осталось ее взять. («Угу… самое трудное осталось. Начать и кончить, как говорится»)

– Для нас это была тоже интересная охота… Концепция, во всяком случае, весьма любопытная. Ты там, кстати, как? Уже отдохнул в этой своей странной позе? – Голос стал насмешливым. – Может быть тебе удобнее все-таки на двух ногах? Вы ж, как-никак, прямоходящие приматы!

Медведица с чувством юмора? Да еще и с обширным словарным запасом? Справедливости ради, могло быть и хуже. Я поднялся на ноги и с независимым видом стал отряхивать колено. Под тем же насмешливым, но все еще тяжелым взглядом.

– Ханочка, ты так и будешь там валяться? Вставай быстрее, девочка! А то простудишься! Земля холодная – мальчик же тебе сразу сказал!

Ой-ёй-ёй… это, выходит, я девочку все это время мальчиком называл?! Еще и анекдоты ей похабные травил, отвлекая, пока стрелу из раны вытаскивал. Ну, ты и баран, молодой охотник Лю Фан! Считай, одну обиженную на тебя медведицу ты себе заполучил!