Вообще-то, жаль. Оставлять за своей спиной ТАКОЕ – это именно то, чего категорически не советуют делать всяким Темным Властелинам. И я его сейчас прирезать не могу по тем же причинам, что и медведи – мы все еще на территориях клана Ма. Так что пока он на землях клана Ма – парень, можно сказать, бессмертен. А когда их покинет – начнет, в полном соответствии со всякими канонами, гадить и мешать. А потом, сука, еще и вылезет в самый неподходящий момент, прокачавшись каким-нибудь образом и став совсем неубиваемой имбой, и похерит все, до чего дотянется.

Зана развернулась и, больше не обращая на Ливея внимания, потрусила обратно. Проходя мимо Ханы все-таки не удержалась и с рыком цапнула зубами за торчащую из котла мохнатую задницу.

Визг, рычание, вопли… Котел улетел в одну сторону, испуганная Хана рванула к лесу, в другую, а Зана, не особо-то и торопясь, побежала за ней, порыкивая для острастки и унося за собой с полянки все волшебно-магические спецэффекты – туман, искорки, давление.

Я облегченно выдохнул и повернулся к одной из палаток и громко произнес:

– Надеюсь, ты сделала выводы!

А вот теперь пусть девочки гадают, к кому я обращался. Разумеется, пить сонный чай ни одна из них стала – это же женщины. Любопытство – их второе имя!

И добавлять пошлое «До встречи, Гончая» я не стал. Ливея я допрашивал на достаточном расстоянии от палаток. Так что содержание допроса доступно только одному человеку в лагере. С невероятно чутким слухом. И настоящая личность этого человека известна только мне. А чужое инкогнито надо уважать. Так мама учила.

Ну, как-то так… Теперь надо найти в лесу укромное местечко и… для начала хотя бы выспаться. А завтра, убедившись, что лагерь эвакуировали, уже думать, что со всей этой… благоухающей субстанцией делать. А разгребать там мно-о-ого. Надеюсь, Гончая донесет кому надо, и разгребать все это я буду не один. Битвы между империями этому охотнику из Лисьих Лапок нахер не упали.