Я прислоняюсь к стенке палатки.

– Не думаю, что я готов к этому.

– Понимаю. Но если когда-нибудь решишься, тебе не нужно бояться. Вот и все.

Я киваю, но не отвечаю.

Зак своим большим пальцем касается моего, закрывая нас своим телом, и добавляет:

– Плюс есть больше вариантов, чем «жить дома» или «уехать». Ты можешь попробовать лишь немного отстраниться и посмотреть, что получится.

– Верно.

– Надо спросить у Джона и Энджела, может, они тебя приютят. Кто-то должен присматривать за Энджелом.

Я думаю, что он шутит, говоря о характере Энджела, а не о его продолжающейся реабилитации, но эти слова потрясают меня. Что будет с Энджелом, когда все снова наладится? Например, когда мы отправимся в наш следующий тур? Будет ли Chorus присматривать за Энджелом? Будут ли за ним присматривать, чтобы он оставался трезвым – подвиг, который с самого начала для него будет достаточно трудным, без дополнительных стрессов? Или они просто закинут его обратно под пресс шоу-бизнеса, из-за которого все и началось?

Я думаю, что знаю ответ, и это наполняет меня яростью, которую я пытаюсь подавить. Я не могу вспомнить все причины, по которым ненавижу Chorus. Мне нужен ясный ум, чтобы сделать то, что мы задумали. Поэтому я сосредотачиваюсь на предложении Зака.

– Только мы трое будем живем вместе?

– Ну, если вы будете там втроем, я бы, очевидно, тоже хотел поучаствовать в этом. Ты не оставишь меня в стороне от всего этого веселья, – я многозначительно поднимаю брови, и он хмурится.

– Не похоже на «переезжай ко мне». Но я бы все равно хотел иметь свою собственную комнату.

– Верно. Ты мне не так уж сильно нравишься, – говорит он, закатывая глаза, но его хмурое лицо невольно превращается в улыбку.

– Хм-м. Просыпаться с тобой каждый день. Мне бы это не понравилось.

– Вместе обедать, делить с тобой душ. Звучит ужасно.

– Ненавижу тебя.

– Я тоже тебя ненавижу, – его голос низкий и хриплый.

Продюсер в джинсах и красной рубашке подходит к нам.

– Проверка звука через минуту, ребята. Время подниматься наверх.