Феррари не утерпел и в том же 1928 году снова принял участие в гонках в Александрии, которые и выиграл. Успех, увы, был омрачен гибелью великого итальянского гонщика Пьетро Бордино. Во время предварительных заездов под колеса его Bugatti попала перебегавшая дорогy собака. У Пьетро заклинило рулевое колесо, вследствие чего машина потеряла управление, вылетела с трассы и рухнула в кювет.
Феррари продолжал участвовать в соревнованиях: он повторил свой успех в Модене и пришел третьим в Муджелло. И в Модене, и в Муджелло с ним в качестве механика ездил Пеппино Верделли. Хотя Феррари в этом сезоне ограничился участием в трех гонках, он тем не менее оказался на 10-м месте в списке наиболее высокооплачиваемых гонщиков Италии и получил 45 000 лир призовых денег. На 3-м месте в этом списке стоял Кампари, получивший 152 ООО лир, на 2-м — Тацио Нуволари (178 ООО лир), а на 1-м — Эмилио Матерасси (185 ООО лир). Особенно интересовала Феррари деятельность двух первых гонщиков в списке. И Матерасси, и Нуволари не только достигли блестящих успехов в автоспорте, но и начали создавать собственные «scuderie» — команды, сдавая внаем гоночные машины богатым любителям. Матерасси, тридцатидевятилетний механик из Флоренции, скупил по дешевке машины и оборудование команды Talbot после того, как эта французская фирма решила уйти из гонок. Помимо трех Talbot Grand Prix, у него также были две Bugatti, две ltala, один Amilcar и один Chrysler. Его первым гонщиком стал двадцатишестилетний Луиджи Арканджели — бывший мотогонщик, известный под прозвищем Лев Романьи. Команда Нуволари, штаб-квартира которой находилась в Мантуе, имела пять машин марки Bugatti. Партнерами Нуволари были один местный землевладелец и сын текстильного фабриканта Акилле Варци — парень, носивший элегантные костюмы, но обладавший удивительно мрачной внешностью.
Двадцатичетырехлетний Варци был главным соперником Нуволари в мотогонках; пройдет совсем немного времени, и эти двое, пересев на автомобили, снова станут соревноваться друг с другом за первенство.
Идея Матерасси и Нуволари пришлась Феррари по сердцу, и он тоже стал подумывать о собственной команде — свободной от влияния конкретного производителя, но имеющей тем не менее финансовую поддержку. Пока он строил планы, его карьера гонщика складывалась не лучшим образом. В 1929 году ему довелось участвовать в гонках только три раза: в Александрии он вылетел с трассы, из-за поломки тормозов пришел пятым в дель Поццо и занял восьмое место в Муджелло, где ему во время гонок из-за жары стало дурно. Впрочем, для будущего Феррари куда большее значение имели соревнования, в которых он не участвовал. 1 сентября состоялись гонки «Circuito delle Tre Provincie». Старт и финиш находились в Баньи-ди-Поретта. В гонках участвовали три новенькие машины Alfa Romeo, которыми управляли три молодых человека — Пеппино Адами из Модены, Альфредо Каниато из Феррары и Марио Тадини из Болоньи. Все три парня были дебютантами и ездили на машинах, купленных у Энцо Феррари.
Через месяц, когда в Болонье в «Casa del Fascio» (фашистский центр) давали официальный обед в честь Ба-конина Борцаккини, установившего новый мировой рекорд скорости на 16-цилиндровой Maserati, Феррари начал действовать. За обедом он сидел за одним столом со своими клиентами Каниато и Тадини. Каниато и его брат Аугусто были текстильными фабрикантами; Тадини происходил из богатой семьи, переехавшей в Болонью из Бергамо. В застольной беседе Феррари предложил молодым людям принять участие в создании новой гоночной «конюшни». Тадини и Каниато должны были финансировать команду, капиталом же Феррари были
его немалый опыт гонщика, знание техники, а также связи в мире автогонок и умение обеспечивать организационную сторону дела. Молодые люди восприняли его слова с восторгом и приняли это предложение не раздумывая. 1 декабря они все вместе отправились в офис моденского адвоката Энцо Леви, где подписали договор о создании «Societa Anonima Scudcria Ferrari» — акционерного общества «Скудерия Феррари». Тадини и братья Каниато вкладывали в дело 130 000 лир — то есть половину требовавшейся для создания фонда суммы. Феррари выложил 50 ООО лир, а еще 5000 лир должны были поступить на счет общества от его приятеля «Dottore» Ферручио Тести — местного ветеринарного врача, занимавшегося в свободное от основной работы время оптовой продажей пива, лимонада и минеральной воды.
Обеспечив себе финансовую поддержку, Феррари занялся менеджментом. Прежде всего он поехал в Пор-телло, где был тепло встречен представителями администрации фирмы Alfa Romeo, которым он и поведал о своих планах. Представители фирмы пришли к выводу, что если планы Феррари осуществятся, то это по крайней мере избавит их от проблем, связанных с организацией и устройством гонок. Зная Феррари, они не сомневались, что он, удачно выступив в гонках, сможет обеспечить их фирме неплохое паблисити. Феррари со своей стороны предложил представителям Alfa Romeo акции новой «Скудерии» в обмен на гарантии по техническому сотрудничеству и поставки необходимых для ремонта автомобилей деталей и инструментов. Администрация фирмы внесла в фонд «Скудерии» сумму в 10 000 лир в качестве добровольного пожертвования, после чего был составлен и подписан договор, который устроил обе стороны. Пирелли, фабрикант шин из Милана, внес н фонд «Скудерии» еще 5000 лир.
Помимо всего прочего, Феррари получил право наблюдать за сборкой предназначавшихся для «Скудерии» машин и вносить по ходу дела в их конструкцию все необходимые, на его взгляд, изменения. Таким образом, Феррари, подписав с фирмой Alfa Romeo договор, решил сразу несколько проблем. Прежде всего он заручился сотрудничеством небольшого, но хорошо в техническом плане оснащенного предприятия, занимавшегося конструированием и сборкой спортивных автомобилей и имевшего штат высококвалифицированных специалистов в разных областях автодела. Опыт такого рода кооперации позволял ему в будущем заключить аналогичный договор с куда более крупным производителем. А такая необходимость могла возникнуть, если бы представители Alfa Romeo почувствовали в нем конкурента. Впрочем, пока об этом беспокоиться не приходилось. «Руководители фирмы Alfa Romeo никогда не рассматривали «Скудерию Феррари» как своего конкурента, — много позже писал Феррари, — им и в голову не могло прийти, что «Скудерия» когда-нибудь сама станет производителем гоночных и спортивных автомобилей. В договоре, который мы подписали, не было и намека на возможное соперничество в будущем. Наоборот, представители фирмы Alfa считали, что «Скудерия» предоставляет им шанс снова прославить свою марку в мире автогонок, участвовать в которых непосредственно им не слишком хотелось. Кроме того, Alfa рассчитывала извлечь из сотрудничества со «Скудерией» выгоду чисто практического свойства. Я всегда рассказывал инженерам и конструкторам Alfa о своих экспериментах с машинами, а также о том, какие технические усовершенствования вносили в конструкцию автомобилей наши конкуренты. В этом смысле «Скудерии» представлялась руководству Alfa вполне заслуживавшим доверия маленьким сообществом одержимых гонками людей, готовых делиться с фирмой секретами новейших технических разработок и участвовать от ее имени в гонках ради достижения совместного процветания». Феррари также понял еще одну вещь — как может выживать и функционировать новая гоночная команда, используя финансовую и техническую помощь различных предпринимателей и фирм. После заключения договоров с фирмами Alfa и Pirelli Феррари не преминул почтить своим посещением и другие предприятия — в частности, фирму Bosch, занимавшуюся производством свеч зажигания, и отделение концерна Shell, производившего высокооктановое топливо и патентованное моторное масло. С этими предприятиями Феррари тоже подписал договоры, ставшие очередными элементами придуманной им мозаики. Тут необходимо заметить, что Феррари не являлся изобретателем спонсорства, но он понял главное — как создать разветвленную систему спонсоров, в число которых могли бы входить не только производители автомобилей или моторного масла, но и многонациональные корпорации, не имевшие никакого отношения к гонкам и автобизнесу. Вряд ли нашелся бы хоть один крупный бизнесмен, который бы не понимал, какую пользу можно извлечь из сотрудничества с гоночной «конюшней». Автогонки пользовались огромной популярностью у миллионов людей во всем мире, и это было ясно даже не специалисту.
«Скудерия» устроила свою штаб-квартиру в старых мастерских Гатти на Виа Эмилиа. Здесь члены команды занимались доводкой своих автомобилей. В их распоряжении были три машины Alfa модели 1750 и две — модели 1500, а также несколько машин, принадлежавших клиентам. В те дни Феррари назначил своего первого «dircttore sportivo» — иначе говоря, менеджера команды. Им стал Саракко Феррари, не имевший, впрочем, никаких родственных связей с Энцо. Просто фамилия Феррари была одной из самых распространенных в округе Модены. В команде имелось несколько механиков, в числе которых был верный Пеппино Верделли. В качестве машины технического обеспечения использовался подержанный автобус фирмы Citroen. «Скудерия» получила и третьего пилота — фашиста Луиджи Скарфиотти, местного политикана и члена нижней палаты итальянского парламента, который должен был «усилить» команду — причем в прямом и переносном смысле. «Скудерия» старательно готовилась к своему дебюту на тысячемильных гонках Mille Miglia, которые устраивались уже в четвертый раз и должны были проходить 12 и 13 апреля 1930 года.
Список участников выглядел впечатляюще. У ОМ, выигравшей первые тысячемильные гонки, на этот раз было целых три машины. Mercedes Benz прислал массивную SSK с объемом двигателя 7 литров. Ею управлял Рудольф Караччиола. Братья Мазерати, подвизавшиеся в автобизнесе второй год, выставили быструю Tipo 26М, за рулем которой сидел Луиджи Арканджели. В гонках также принимала участие фирма Lancia. Alfa Romeo после успеха, которого достиг Кампари в 1928 и 1929 годах, тряхнула стариной и выставила целых шесть машин модели 1750SS. Среди гонщиков фирмы были такие асы, как Нуволари, Варци и Кампари (Брилли-Перри, управляя одним из Talbot Матерасси, погиб несколькими неделями раньше на гонках в Триполи). В составе «Скудерии» было три экипажа: Тадини и Сиена, Каниато и Соцци, Скарфиотти и Карраоли, но их дебют в тысячемильных гонках вряд ли можно назвать успешным. Феррари, расположившийся на заправочном пункте у Болоньи, видел все три свои машины. Они миновали Болонью, но потом стали одна за другой выбывать из гонок. В принципе, описание гонок не так уж трудно найти. Но и не роясь в старых газетах, можно сказать, что основная борьба развернулась тогда между Варци и Нуволари. Кстати, эти два человека оставили заметный след и в истории «Скудерии Феррари».
В начале гонок «Mille Miglia» в Брешии машины уходили со старта на Виале Ребуффоне с интервалами в одну минуту. Первыми, сразу после полуночи, отправились в путь самые маленькие и маломощные. Мощные и быстрые машины выпустили на трассу незадолго до рассвета. Тогда и начался поединок между Нуволари и Варци. Варци сорвался с места минутой раньше своего соперника, и тот начал его преследовать сразу же после того, как стартовал сам. Поначалу, пока машины двигались к Флоренции, минуя Пьяченцу и Болонью, гонку возглавлял Арканджели на своей Maserati. Нуволари, продолжая преследовать Варци, мчался по горному переезду Ратикоза и перевалу Фута, закладывая такие виражи и беря повороты на такой скорости, что его механик Джанбаттиста Гвидотти старался не смотреть на дорогу и лишь время от времени глотал сладкий крепкий чай из висевшей под приборной доской фляжки. Когда они выбирались на прямой участок пути, Гвидотти чистил апельсин и кормил Нуволари, а иногда вкладывал ему в рот кусочек ячменного сахара. К тому времени, когда окончательно рассвело и гонщики добрались до Флоренции, выяснилось, что первым туда пришел Нуволари, который с этого момента и возглавил гонку. Варци непрестанно атаковал его на перегоне между Флоренцией и Поджибонси, показав среднюю скорость 60 миль, и на подходе к Риму вырвался вперед. Нуволари, проезжая в Риме через контрольный пункт, где в его путевой карте должны были поставить отметку, что он прошел половину дистанции, не остановился у него, а лишь на несколько секунд притормозил, чем вызвал бурные рукоплескания собравшейся у контрольного пункта огромной толпы болельщиков. Увы, когда гонщики пересекли Абруццкое плато и достигли Адриатического побережья, Варци опережал его уже на целых две минуты.
Когда они мчались вдоль побережья на север по сравнительно ровной дороге, Нуволари ничего не мог поделать с Варци, поскольку его машина обладала равной мощностью с машиной его соперника. Когда гонщики проезжали контрольный пункт в Венеции, Варци по-прежнему был впереди. Однако когда они снова оказались в сельской местности и покатили по пыльным, разбитым деревенским дорогам, смелость и виртуозная манера вождения Нуволари стали приносить плоды. Когда они достигли озера Гарда, Нуволари сократил разрыв с Варци до полуминуты. Гвидотти умолял его ехать потише, поскольку ему казалось, что машина, не выдержав столь немилосердного с собой обращения, вот-вот начнет разваливаться на части. Нуволари не обращал на него внимания и продолжал давить на педаль газа. На дороге между Вероной и Пескарой он сократил разрыв с Варци до нескольких секунд и уже видел маячившие перед ним задние огни его машины. Это подсказало ему одно решение, и, когда они с Варци въехали на освещенные улицы Пескары, Нуволари выключил фары. Варци, глянув в зеркало заднего вида, неожиданно для себя обнаружил, что его соперник исчез, хотя Нуволари продолжал за ним красться. Скоро они выехали из города и помчались по темной дороге. Нуволари подобрался к Варци так близко, что ему, чтобы вести машину, было достаточно света задних фонарей его автомобиля. Висевший над дорогой плакат гласил, что до Брешии осталось всего три километра. Нуволари выжидал. Варци по-прежнему его не видел. Нуволари, выждав еще немного, дал полный газ и стал обходить автомобиль Варци слева, а когда ему это удалось, снова включил фары. Как Нуволари и предполагал, Варци растерялся и организовать ответную атаку не смог. К тому же у него не оставалось для этого времени. Торжествующая толпа поклонников вытащила из машины Нуволари, установившего новый рекорд скорости (в среднем 62 мили в час), и на руках понесла по улице. Варци на вид казался спокойным, но в душе лелеял мечту о мести. К тому времени «Скудерия Феррари» в полном составе уже возвращалась в Модену. И гонщики, и механики думали об одном: какие шаги следует «Скудерии» предпринять в дальнейшем, чтобы выправить положение.
Феррари решил сам сесть за руль модели 1750 и при-пять участие в следующих соревнованиях. Это были гонки «Circuito di Alessandria», которые состоялись через неделю после тысячемильных. Утром гонщики посетили торжественную церемонию, посвященную памяти погибшего на этой трассе год назад Пьетро Бордино. Потом начались гонки, которые выиграл Варци на модифицированной машине модели Р2. Феррари пришел третьим, заработав таким образом для «Скудерии» ее первый подиум. В гонках Тарга-Флорио «Скудерия» участия не принимала, но Феррари, считавшийся советником фирмы, приехал в Милан, чтобы вместе с сотрудниками Alfa Romeo приветствовать победителя. Варци удалось довольно быстро взять реванш и отомстить Нуволари — большей частью по той причине, что фирма по его настоянию закрепила за ним гоночную модель Р2 Grand Prix, имевшую в два раза больше мощности, чем модель 1750, на которой ездили все гонщики Alfa, включая Нуволари.
«Скудерия» окончательно воспрянула духом, когда Кампари встал под ее знамена на гонках в Казерте, где он пришел третьим. На гонках «Тге Fontana circuit» («Три фонтана») в Риме он занял пятое место, а Тадини — седьмое, но и соперники там были куда сильнее. Для новой команды это были, в общем, неплохие результаты. К тому же Феррари старался изо всех сил, чтобы упрочить свои отношения с фирмой Alfa, и представители фирмы не могли этого не оценить. В знак своего благоволения Alfa Romeo передала в гараж «Скудерии» гоночную модель Р2, которую вернул на фирму клиент из Южной Америки. Машина была модифицирована в соответствии с новейшими техническими требованиями и основательно подняла конкурентоспособность новой команды. Кампари, однако, пришлось вернуться на фирму. Феррари, впрочем, об этом особенно не жалел, поскольку подписал договор с другим гонщиком. Управлять скоростной обтекаемой машиной Р2 в его команде должен был не кто иной, как Тацио Нуволари.
Когда Феррари уже находился в преклонных годах, его спросили, какой, по его мнению, гонщик из всех, кого он знал, был самым лучшим. Феррари, ни секунды не задумываясь, ответил: «Нуволари».
Впервые они встретились в 1924 году. «Это произошло у базилики Святого Аполлинария в Классе, что на дороге в Равенну, где мы строили заправочно-ремонтный пункт перед гонками «Кольцо Савио». Помню, тогда я почти не обратил внимания на этого костлявого малорослого парнишку. Но потом, когда начались гонки, я понял, что Нуволари — единственный гонщик на трассе, который может составить мне конкуренцию. Я вел Alfa Romeo с рабочим объемом двигателя 3 литра, Нуволари же сидел за рулем маленькой «Чирибири». В таком порядке мы и финишировали — я на первом месте, он — на втором. Неделей позже, на гонках в Полосине, произошло то же самое. Тогда-то мы и сдружились».
По свидетельству очевидцев, отношения этих двух людей складывались отнюдь не просто. И тому были причины. Хотя Нуволари создал свою гоночную «конюшню» раньше Феррари, мантуанец проявил себя как менеджер не лучшим образом, во многом уступая в деловой хватке своему сопернику из Модены. Не был он силен и в умении заводить нужные связи. Ко всему прочему он разбил дорогую машину Р2 на показательных гонках в Монце, чем вызвал недовольство Яно, а ведь именно Феррари рекомендовал Яно взять Нуволари в команду Alfa после того, как разбился Аскари. «Ты идиот, — сказал тогда Яно Нуволари, — и настоящего гон щика из тебя никогда не получится».
Хотя Нуволари подчас водил машину с излишней отчаянностью — прямо как мальчишка, и стиль, и способности у него были. А главное, у него были средства и время, чтобы совершенствоваться в вождении. Его отец, Артуро, владел участком земли в селении Кастель-д"Арио в районе Венето, что в тридцати километрах от Мантуи, где родились такие известные всему миру люди, как Вергилий и Гонзаго. Семейство Нуволари обосновалось в этих краях еще в XVIII веке. Тацио появился на свет в 1892 году в большом каменном доме, принадлежавшем его родителям и стоявшем на главной улице Кастель-д"Арио. Он был слабым, болезненным ребенком, и его родители поначалу даже опасались за его жизнь. Его здоровье, однако, поправилось, когда Арту ро и Эмма Нуволари, взяв с собой сына, переехали с дя-дей Джузеппе на ферму Ронкесана, находившуюся в нескольких километрах от поселка. На ферме у Тацио было множество возможностей, чтобы удовлетворить свою растущую тягу к скорости. В частности, он с азартом гонял на велосипеде или, усевшись на своего любимого вороного жеребца, мчался без седла и поводьев по окрестным холмам и полям. Один раз подобные бешеные скачки закончились весьма печально — лошадь его сбросила, он упал в канаву и сломал себе ногу.
У семейства Нуволари тяга к скорости, можно сказать, была в крови. Отец Тацио и его дядя Джузеппе были просто помешаны на велосипедных гонках, а Джузеппе даже удалось преуспеть на этом поприще. Победив в местных и региональных гонках, он пробился в элиту итальянского велоспорта и трижды становился чемпионом Италии. Более того, он даже выезжал на международные соревнования в Берлин, Лондон и Париж, откуда присылал своему племяннику красочные открытки. Джузеппе полагал, что у Тацио, принимая во внимание его маленький рост, есть все данные для того, чтобы спать профессиональным жокеем. Артуро, однако, сильно сомневался, что его сыну, обладавшему беспокойным характером, понравится с утра до ночи торчать в стойлах и возиться с лошадьми. Когда Джузеппе после странствий по Европе вернулся в Ронкесану и занялся организацией дилерской сети по продаже автомобилей, Артуро решил, что его сын, поработав у дяди, сможет научиться основам современного предпринимательства. Кроме того, он знал, что автомобили всегда привлекали его внимание. Так жизнь Тацио оказалась связана с автомобилями и автобизнесом. Он с удовольствием посещал мастерские, где на машины перед продажей наводили лоск, и охотно ездил с дядей Джузеппе по делам его фирмы в Милан и Брешию. По дороге он частенько просил дядю уступить ему место за рулем и довольно скоро выучился сносно водить машину. Одновременно с умением пришло желание обогнать любое транспортное средство, которое только появлялось на дороге — неважно, был ли это запряженный лошадьми экипаж, груженная сеном повозка или редкий по тем временам автомобиль. В сарае рядом с фермой он устроил собственную мастерскую, где без конца возился с древним автомобильным двигателем. А еще ему хотелось летать, по причине чего он спрыгнул с крыши, имея при себе подобие парашюта, изготовленного из старых автомобильных полотняных тентов. Полетать ему, разумеется, не удалось, зато синяков он получил великое множество. Это, однако, не отвратило юного поклонника техники от дальнейших экспериментов в этой области. На паях со своим приятелем Россини Полетто Нуво-лари-младший приобрел за пару тысяч лир списанный моноплан конструкции Блерио. Парни притащили аэроплан в сарай и в течение трех недель восстанавливали его и ремонтировали. Потом они попытались на нем взлететь. Аэроплан пробежал по двору и врезался в огромный стог сена. Тацио пришел в ярость: он никак не мог понять, почему аэроплан не хочет летать, — ведь он так хорошо все рассчитал!
Разочаровавшись в аэропланах, Тацио стал изучать мотоциклы — по тем временам самое доступное и быстрое средство передвижения. В тринадцать лет он получил в личное пользование первый в своей жизни мотоциклет, который ему подарил дядя. Нуволари-млад-ший даже в зрелые годы имел рост всего пять футов пять дюймов, тем не менее, когда он на большой скорости мчался на своем мотоциклете по сельской дороге, девчонки провожали его восторженными взглядами.