— Вам потребуется около четырех часов, как уверяет меня штабной офицер, но если получится меньше, я был бы благодарен. Вы направитесь в Бриксен, а затем проследуете над долиной в Лиенц, где пересечете долину Мур и полетите дальше в Вену, а потом через Моравию. Дозаправитесь в Юденбурге, но во время этой остановки не покидайте аэроплан, ясно? Когда доберетесь до аэродрома в Цешине, по соображениям секретности вас будут ожидать дама со штабным офицером в зеленом автомобиле "Грэф унд Штифт", чтобы забрать документы. В случае отказа двигателя или другой неприятности в пути держите документы при себе, чтобы они не попали в чужие руки. Я настоятельно подчеркиваю, вся эта миссия настолько секретна, что даже наши собственные люди не должны о ней знать, кроме тех, кому положено. Ясно?
— Совершенно ясно, ваше превосходительство.
— Хорошо, тогда заполните баки бензином и сразу отправляйтесь в путь. Австрия летит с вами.
Он развернулся и собрался уходить.
Но тут начальник базы поклонился и подскочил к нему.
— Ваше превосходительство, пожалуйста, потребуется ваша подпись на этих бланках заявки на бензин. Авиационное топливо, предусмотренное для нашего подразделения, не может поставляться без подписи...
— Черт побери вас и ваше бюрократическое крючкотворство. Поднимайте аэроплан в воздух или не успеете глазом моргнуть, как окажетесь на передовой.
Как будто подчеркивая только что сказанное, Конрад взял протянутую стопку бланков и с пренебрежением швырнул их через плечо в грязь.
— Кроме того, идиот, зарубите себе на носу, этот полет настолько секретный, что о нем не должно быть никаких записей в журнале регистрации аэродрома, ясно? И в будущем постарайтесь уделять больше внимания тому, что говорит начальство.
И с этими словами он развернулся и сел в машину, не сказав больше ни слова кому-либо из нас, не попрощавшись и даже не оглянувшись. Видимо, заботы высшего военного руководства монархии в течение двух долгих лет должны были оправдать такое поведение, которое другие посчитали бы обычным хамством. Мы снялись незадолго до восьми утра. Полет над Альпами не обещал быть легким при любых погодных условиях, но всё же не слишком трудным. Большую часть пути мы полетим вдоль горных долин, а после Вены под нами будут расстилаться равнины Моравии.
Я посчитал, что потребуется около пяти часов, при условии благоприятной погоды и включая остановку для дозаправки в Юденбурге. Когда мы улетали из Божена, мое настроение улучшилось. Нас выбрали для жизненно важной миссию по доставке сообщения — возможно, даже плана величайшего победного наступления, которое поможет решить судьбу монархии.
Серьезность и гордость за возложенную на нас задачу внушили чувство, что дело безотлагательное, особенно после двух кошмарных дней беготни от склада к складу словно бродяги, выпрашивающие окурки. Но, кроме того, это была сама по себе изумительная прогулка, неожиданный отдых от рутины военных полетов.
Двигатель мурлыкал, как сытая кошка, бак полон бензина, а солнце, наконец, прорвалось через облака, раскрыв перед нами всю осеннюю красу Доломитов. Даже аэроплан, казалось, почувствовал это настроение, взлетев словно Пегас.
И конечно, не последней причиной приподнятого настроения было то, что при возвращении в Капровидзу где-нибудь в понедельник, с опозданием на целых два дня, я смогу ответить одиозному Краличеку с самодовольной улыбкой: "Извините, герр командир, не могу сообщить, где мы были: секретные приказы Верховного командования и всё такое. Лучше позвоните главнокомандующему, если понадобится более подробная информация".
Даже если бы мы прибыли в Цешин около часа дня и дозаправились всего за полчаса, не было никаких оснований надеяться, что мы вернемся в Капровидзу тем же вечером, только не в середине октября.
В то время Елизавета жила у моей тети в Вене. Я мысленно улыбнулся, представив себе ее радостное удивление всего через несколько часов, когда домработница Франци откроет мне дверь, и я войду, еще в летном комбинезоне, прибыв с неожиданным ночным визитом.
Мы с Тоттом кратко обсудили маршрут перед вылетом с аэродрома святого Иакова. Я обозначил линию на карте, и он кивнул и хмыкнул в знак согласия. Но теперь я увидел, что мы отклоняемся от курса и направляемся южнее, чтобы пролететь над северной оконечностью Доломити-ди-Брента и срезать угол, где Риенца впадает в Айзак, как раз к северу от Бриксена.
Неважно, подумал я: эти горы низкие — порядка двух с половиной тысяч метров. Аэроплан держал высоту без проблем, и мы сэкономим добрых несколько километров, свернув к железной дороге, как планировалось, у Брунека или Тоблача. Я посмотрел на юг и увидел, что на горизонте маячит большой массив Мармолада, королева Доломитов, с неизменной кружевной шапкой снега: настолько огромный, что я не мог разглядеть никаких признаков траншей и линий из колючей проволоки, которые бы словно шрамы избороздили вершину.
Только после двадцати минут полета или около того я начал сомневаться по поводу выбранного Тоттом маршрута. Далеко на севере на нас надвигалась синяя гряда штормовых облаков, её залитые солнцем верхние края удивительного оранжево-коричневого оттенка предвещали снегопад.
Туча двигалась быстро, заслонив горную вершину после горного пика Высоких Альп к северу от долины Риенца. Я высунулся в поток ветра, чтобы посмотреть вперед, и увидел, к своему ужасу, что буря еще не дошла до нас только потому, что она наступала в форме глубокого полумесяца с двумя рогами, отрезав путь к отступлению и на запад, и на восток.