Клара кричала.

Боль рвала её на мелкие куски, выгрызала внутренности, пожирала мозг, расщепляла кости. Она ничем не могла помочь Скьёльду. Она умирала.

— Ты её убиваешь!..

— Вижу, адата!

— Остановись, она не выдерживает!

— Нельзя! Не могу!.. Раз начали…

— Остановись!.. Смотри, что пошло́!..

— Проклятье!..

…И боль на самом деле начала отступать. Она отступала медленно, и, что самое обидное, после всех этих мучений не изменилось ровным счётом ничего.

Скьёльд мрачно помог ей подняться. Покачал головой, развёл руками.

— Простите, господин дракон. Но процедура совершенно явно убила бы вашу супругу.

«Ну и пусть бы убила», — хотела сказать Клара и вновь не сказала. Зачем, для чего? Всё это бессмысленно и ненужно. Всё, что ей осталось, — это погибнуть с пользой.

Кажется, несмотря на овладевший его сутью Алмазный Меч, Скьёльду было совестно.

— Я сделал всё, что мог.

— Он сделал всё, что мог, — кивнула адата. — Не будь я Гелерра, ученица Нового Бога Хедина.

Сфайрат опустил голову. Пальцы его вновь сжались на запястье Клары.

— Мы не сдадимся. Что ещё можно сделать, чародей?

— Многое, — голос Скьёльда вдруг изменился, теперь в нём вновь зазвучали нотки Драгнира. Алмазный Меч вернул себе власть. — Но это уже после победы. Иначе всё так или иначе бессмысленно, вы забыли? Дальние наступают. Каждый миг погибают миры. Каждый миг граница зелёного кристалла становится всё ближе.

— Чего же ты хочешь, Драгнир? — Дракон молчал, глядя на Клару и осторожно держа её за похолодевшую руку, инициативу взяла на себя Гелерра.

— Нужно, чтобы свои воплощения нашли бы мои брат с сестрой.