— Ложись! — вдруг выкрикнул Аратарн; он словно знал, что должно произойти сейчас.
По счастью, никто не стал спорить, все бросились наземь, даже надменный Горджелин. Император и Вейде, которым поневоле не досталось боя, заставили рухнуть Арбаза.
И вовремя.
От горизонта, там, где ещё не бушевали пожары и не вставала столбами земля, родилось стремительное движение — взмыли вверх и рухнули, подсечённые, вершины остававшихся дотоле целыми деревьев. Словно исполинская незримая коса понеслась над холмами и полем, срезая, где наполовину, а где и под корень всё, что росло, что жило, что тянулось к небу и солнцу.
Возрождающая заметила новую угрозу, встретила её так, как умела — взметнувшимися гибкими зарослями, наматывавшимися на страшное лезвие, но недостаточно быстро.
Над самой головой Аратарна прошелестела неминуемая смерть, прошелестела и ушла дальше, к деревне, где защита Инаири поднималась особенно густо.
— Надо уходить! Подниматься и уходить! — Горджелин сердито отплёвывался от дорожной пыли. — Эти двое, как мы знаем, могут драться очень долго!.. Коса прошла, вставайте! Ноги в руки и бегом! Бегом!..
— А где хоть этот ваш Хедебю? — хладнокровно полюбопытствовал Император.
— Довольно близко, если я верно помню эти места! И ходу, ходу!..
…Они уходили скорым шагом, понимая, что к самой битве могут и не успеть. До заветного города как будто совсем недалеко — полдня пешего пути, но попробуй его ещё прошагать, когда тут такое творится!
Повсюду, насколько мог окинуть взгляд, уничтожение боролось с возрождением. Леса вспыхивали ярким пламенем — и тотчас невесть откуда явившийся ливень прибивал огненные языки к земле. Поля рассекало глубокими тёмными трещинами, из них лезла всякая нечисть — но гибкие вьюны, не щадя себя, перекидывались с одной стороны провалов на другую, словно нить в руке лекаря, стягивали края открытой раны, а прорвавшихся на поверхность тварей пронзали зелёные копья — стремительно, за доли мгновения, выраставшие из земли.
Губитель и Возрождающая длили свой бой.
Пробираться к Хедебю пришлось поневоле медленно. Кругом если не горело, то рушилось, если не рушилось, то стремительно и густо зарастало, и, надо сказать, расти это новое могло на чём угодно, черпать живительные соки из первого подвернувшегося под корни, в том числе и из живых (пока что) путников, так что приходилось осторожничать и здесь. Горджелин с Лидаэлью то и дело отводили от маленького отряда густые облака спор, а рукава Аратарновой куртки пришлось аж обдавать огнём — крошечные поначалу корни вгрызались даже в грубую кожу с невероятной стремительностью.
Время, казалось, замерло — солнце словно бы и не двигалось по истерзанному пламенными росчерками небосводу.
— Не удивлюсь, — проворчал Горджелин, — что Драконы играют с потоками и тут. Уже давно бы вечеру пора настать, ан нет!
— Все должны успеть к Хедебю. — Лидаэль была бледна, но голос оставался твёрд. — Каждый сыграет свою роль.
— Откуда ты знаешь? — подивился Аратарн, выдёргивая очередной росток, ухитрившийся пустить корни прямо у него на воротнике.
— Не знаю. Чувствую.
— Машина Орла и Дракона работает, — тихо подала голос по большей части молчавшая Вейде. — Я тоже чувствую. Растёт, ширится… и я не знаю, что будет лучше для Упорядоченного: чтобы верх взяли Дальние или этот конструкт.
— Конструкт Третьей Силы — как ни крути, но жизнь. Зелёный кристалл Дальних — это смерть, — пожал плечами Император. — Всё просто. Но отчего у тебя такие сомнения, светлая королева?