Теперь Эйслинг была свободна, и даже самому Ярвину это понравилось.

Глаза жены расширились, и она долго просто рассматривала свою руку.

– Спасибо, – тихо сказала девушка, внезапно встала на цыпочки и поцеловала его. На миг Ярвина окутал знакомый запах луга и тепло чужого тела. Захотелось прижать крепче…

– Уезжай, – ответил он, легко подтолкнул ее к лошади, а в голове мелькнула злорадная мысль: «Шиш тебе, Дайра, а не дочь».

Эйслинг с Гундригом поскакали к воротам и быстро скрылись в ночи. На душе сразу стало легче. Оказалось, отпустить бывает лучшим решением.

– Она не вернется, что бы ты там ни думал, – тихо сказала Уна.

– Я знаю.

Хотелось, чтобы все было иначе, но в любых действиях Эйслинг читалась жажда свободы. Ее нужно отпустить.

– Лучше бы ты уехал с ней. А еще лучше, чтобы мы все отсюда уехали. Ни одна земля не стоит жизни.

– А что стоит, если не земля?.. Есть моменты, сестра, когда нельзя отступать.

Они оба помолчали, и в конце концов Уна кивнула.

– Любой может уйти, ты знаешь. Но наши люди понимают, что другой земли нам не найти. Поэтому они остались, – заметил Ярвин.

– Они остались потому, что верят в твоих барсов, а их нет.

– Я попробую их призвать. Но Дайра не любит воевать, вряд ли будет бой. Он хочет запугать, и все. Такие, как Хитрый Лев, редко идут в атаку.

– Ты сам вынуждаешь его действовать, а не плести интриги.

– Может быть.

Ярвину даже хотелось, чтобы Хитрый Лев разозлился и спустил своих зверей. Пока все люди Северного острова в замке, им ничего особенно не грозит. Не зря же они заделывали бреши. Тем более они с Уной подстраховались и заговорили свою кровь у стен.

– Наш отец как-то говорил, что самое важное в войне – выждать, – продолжил Ярвин. – Поэтому мы будем выжидать. Посмотрим, что придумает Дайра, а потом начнем действовать.

– Тебе виднее.

Им предстояло долгое и сложное противостояние. Ярвин понимал, что Дайра будет изводить и пугать. Замок, скорее всего, не одну неделю простоит в осаде. И его люди будут злиться, потому что не выйдут на открытый бой. Но Ярвин знал одно: он должен сохранить свой народ. Если они, поджав хвост, уйдут сейчас, то ничего не останется. Люди Северного острова навсегда превратятся в кочевников. Когда их станет совсем мало, крупица души их яргана окончательно умрет, а его божественная кровь превратится в воду, и ни один барс не откликнется на зов.