– Да, нелегко, – согласился Алдюхов. – Нас же всего двое с Зюниным. Но как-то выкручиваемся, тем более что и нагрузка летом меньше. У меня лично так – июнь пашу без выходных, в июле отдыхаю, а в августе уже работаю в обычном режиме…
Вообще-то, помимо Алдюхова и его напарника Зюнина в больнице имени Буракова числилось еще три эхокардиографиста. Данилов поставил в уме галочку. В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что с томографистами сложилась аналогичная ситуация – на каждом аппарате пашут по-стахановски два человека, в то время, как на компьютерном томографе должно было работать четверо, а на магнитно-резонансном – пятеро. Почему по два? Да потому что администрация с понятием, дает хорошим специалистам зарабатывать хорошие деньги. И с узистами[63] дело обстоит точно так же – лучше меньше, да лучше, лучше иметь меньше врачей, но толковых и жадных до работы.
В отделении функциональной диагностики Данилову повезло меньше – задушевных разговоров ни с кем не случилось, но, зато, заведующая отделением на вопрос «а почему так мало велоэргометрий?» раздраженно ответила, что «с двумя врачами много не сделаешь». С двумя? Очень хорошо! А где же три совместителя?
Убедившись в том, что его осторожные действия не вызвали недовольства и вообще какой-либо реакции со стороны больничной администрации, Данилов сунулся в эндоскопическое отделение. Предлог для визита имелся – эзофагогастродуоденоскопия[64] используется дифференциальной диагностике острого инфаркта миокарда, а данные обычной эхокардиографии нередко уточняются при помощи чреспищеводной,[65] так что нет ничего удивительного в том, что пытливому доценту захотелось пообщаться с заведующим отделением или кем-то из эндоскопистов. Заведующий отделением болел, а исполнявшая его обязанности доктор Терновская относилась к той замечательной категории людей, которые всегда всем недовольны. Вообще-то Данилов таких на дух не переносил, но все же зависит от обстоятельств. Как говорят китайцы – «змея не только ядовитая, но и очень вкусная тварь».
– Начальник болеет, а я за него отдуваюсь, – ныла Терновская. – Думаете меня на время исполнения от приема освобождают. Черта с два – эндоскопистов у нас постоянно не хватает. Нет, я понимаю нашего заведующего – нельзя брать абы кого, лишь бы дыру в штатном расписании заткнуть, но и в наше положение войти тоже нужно. Пашем, как рабы на галерах. Семь эндоскопистов на такую больницу вместе с заведующим, нет, вы только представьте!..
Так-то семь, а по бумагам – целых двенадцать! И кто сказал, что «мертвые души» ограничиваются только врачами? Известно же, что «неверный в малом неверен и во многом».[66] Кто мешает Георгию Христофоровичу «шалить» со средним и младшим персоналом? Зарплата у санитарок существенно меньше, чем у врачей, но премии им можно выписывать солидные и никаких вопросов у проверяющих это не вызовет. А чего вы хотите? За гроши люди вкалывать не станут, надо их стимулировать, если не зарплатой, так премиями.
В субботу Данилов представил Елене отчет по трем параклиническим отделениям, в которых он провел свои «мероприятия». Девятнадцать «мертвых душ» и это, скорее всего, далеко не полная картина.
– Откуда набирается столько людей, согласных участвовать в подобных авантюрах? – удивилась Елена.
– Ну это же не чемоданы на вокзалах тырить, – ответил Данилов. – Многие вообще не осознают, во что именно они вляпались – просто оказывают услуги знакомому главному врачу на возмездных условиях. Конечно же, главный врач заверяет своих «душезакладчиков» в том, что все будет в порядке, комар носа не подточит, свинья не съест, прокурор не докопается. И ему верят, люди вообще очень доверчивы. Ну и сам Георгий Христофорович явно не дурак, знает, кому предлагать «легкие» деньги. Меня лично удивляет другое – его наглость. Масштабно действует товарищ, ничего не скажешь.
– А может он пришел на готовенькое? – предположила Елена. – Вдруг система сложилась при прежнем главном враче?
– Возможно, – согласился Данилов. – Но с этим пускай следователь разбирается. Мне важно знать, что мои подозрения небеспочвенны, и я могу назвать фамилии и должности липовых совместителей. Завтра составлю обращение и отправлю его в Следственный комитет через интернет-приемную, это очень удобно…
– Смотри, только, чтобы за клевету не привлекли, – полушутя-полусерьезно посоветовала Елена. – Вдруг главврач узнает и примет меры. Явятся проверяющие – а у него все совместители на месте.
– Во-первых, он вряд ли что сможет узнать, – возразил Данилов. – Не надо делать из мелкого жулика дона Корлеоне. Во-вторых, у него не получится спрятать концы в воду. Для этого нужно связать круговой порукой абсолютно всех сотрудников отделений, да еще и согласовать их показания так, чтобы они пели в унисон. Невозможная задача. К тому же у всех этих гавриков есть своя жизнь, настоящая, а не бумажная, и совсем несложно установить, что в момент своей якобы работы в Бураковке они, на самом деле, находились в другом месте. Мне мама рассказывала, как в советское время контролеры из гороно[67] терроризировали совмещающих педагогов. Сама она во время работы в четыреста пятьдесят третьей школе на Перовском шоссе совмещала в автодорожном техникуме на Электрозаводской. Так у нее проверяющие просто по минутам высчитывали дорогу от школы до техникума, точнее от школы до станции Перово и от Электрозаводской до техникума, плюс время езды на электричке. Если дорога накладывалась на рабочее время, то жди неприятностей – в лучшем случае совместительства лишишься вкупе с премиями по основному месту работы. Отговорки вроде «я на такси езжу» или «меня мой хороший знакомый на машине возит» не проходили. И ведь то были не асы сыскного дела, а обычные чиновные дятлы.
– Ну, сейчас в принципе тоже так, – заметила Елена.
– Мне не рассказывай, – скривился Данилов. – В нашей больнице как минимум трое реаниматологов после одних суток на другие едут. Сейчас «тоже так» только в принципе, а не на деле. Пока гром не грянет, никого не интересует, где и сколько ты совмещаешь, особенно если совмещать в государственной и коммерческой структурах.
– Чайник еще стучит в сердце или уже нет? – поддела Елена, давая понять, что пора закрывать тему.
– Еще как стучит, – Данилов почесал правую ладонь. – Но вот что интересно – голова с тех пор ни разу не болела и, вообще, никакого дискомфорта не было. Выводы делать рано, но хочется надеяться… Должна же быть в этой бочке дегтя хотя бы маленькая ложка меда.
Ночью Данилову приснилось судебное заседание, на котором он выступал в роли подсудимого. Все присутствующие, в том числе и судьи, были в белых халатах и шапочках, а происходило дело в хорошо знакомой со студенческих времен круглой аудитории, номер которой Данилов все никак не мог вспомнить. Данилов сидел в первом ряду, где кроме него никого не было.
– Подсудимый, вам предоставляется последнее слово! – сказал судья, в котором Данилов вдруг узнал Георгия Христофоровича.
– А в чем, собственно, меня обвиняют? – спросил Данилов.