– Как это в чем? – картинно удивился судья. – Во всем, что вы натворили! Вам поручили создать скоропомощной стационарный комплекс, а вы присвоили деньги и подделали акт сдачи-приемки! Из-за вас наша больница лишилась будущего!

– Будущего! Будущего! Будущего! – гулким эхом прокатилось по залу. – Высшую меру! Высшую меру! Высшую меру!

– Да пошли вы все к … матери! – гаркнул Данилов и вышел из аудитории прямо на Чистопрудный бульвар к памятнику Грибоедову.

– Горе от ума! – сочувствующе сказал Данилову бронзовый классик.

– Без ума еще больше горя, – ответил Данилов и проснулся.

Первой мыслью было: «может не надо?», но чайник стукнул в сердце, а внутренний голос шепнул: «Надо, Вова, надо». Часы показывали половину седьмого. Данилов встал, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить жену, и прошел на кухню, к кофеварке. Очень хотелось исполнить на скрипке что-нибудь архисложное, вроде «Лабиринтного каприза ре мажор» Локателли. Такие задачи способствовали отрешению с последующей концентрацией на важной задаче.

«Непременно обзаведусь электроскрипкой!», пообещал себе Данилов. «Не боишься, что током ударит?», поддел внутренний голос. Данилов послал его туда же, куда во сне послал своих судей и начал заряжать кофеварку.

В спальне зажужжал телефон, опрометчиво оставленный на тумбочке. Данилов рысью метнулся за ним, но опоздал – Елена уже проснулась.

– Это Игорь, – сказала она, протягивая Данилову телефон.

В голосе ее явственно звучало облегчение – явно испугалась каких-нибудь неприятных новостей от Никиты; с приятными новостями по воскресеньям спозаранку не звонят.

– Что случилось? – спросил вместо приветствия Данилов.

– Трагедия! Несчастный случай! – голос лучшего друга булькал от волнения. – Аллочка сломала зуб! Это я виноват… Нет, ты не подумай плохого! Я просто угостил ее финиками, а один оказался с косточкой! Третий верхний моляр, правый!

– Сочувствую, – сказал Данилов. – Финики хоть вкусные были?

– Да не в финиках дело! Дело в зубе! С ним срочно нужно что-то делать, потому что острые края цепляют язык, а Аллочка ужасно боится стоматологов! Она может лечить зубы только под наркозом, а ты же знаешь, какие анестезиологи в стоматологии…

– Такие же, как везде.

– Да брось ты! Нормальные анестезиологи в стоматологию не идут! Их туда никаким калачом не заманишь! Пациенты мрут в креслах пачками…

– Боюсь, что я не смогу никого вам порекомендовать, – сухо сказал Данилов и отключился, удивляясь способности Полянского раздувать любой пустяк в трагедию вселенского масштаба. Сломанный зуб – неприятная штука, но не смертельная. Можно подложить ватный диск и спокойно заняться поисками врача, у которого пациенты не мрут в креслах пачками. Да и где вообще они пачками мрут? Любовь в какой-то степени просто обязана затмевать разум, но не настолько же…

Телефон, который Данилов не успел положить на стол, зажужжал снова.

– Я сегодня же на Телегу перейду, там, говорят, связь устойчивая! – в том же булькающем стиле пообещал Полянский. – А от тебя мне нужны не рекомендации. Помощь нужна! Ты – единственный анестезиолог, которому мы можем доверять! Ты проведешь обезболивание…

– Как ты себе это представляешь? – изумился Данилов. – Я приеду с вами в клинику и скажу, что хочу…