— Ты уйдешь?

Сильверр не обернулся. Языки пламени играли бликами в его серебристых волосах и глубокой тенью падали на напряженную спину и плечи.

Он долго молчал, как бы принимая решение.

— Я прошел три круга. И не нашел ни одного дэонца.

Ширри сжала в кулаках ткань плаща.

— Я не знаю, сколько прошло времени. И что произошло.

Он замолчал, но девушке казалось, он пытается сказать что-то еще. Пытается, но не может. Словно тоже борется с собой.

— Я не знаю, почему я выжил.

Он произнес это на выдохе, будто стремился скорее вытолкнуть из себя слова и мысли, что давно и неотступно преследовали его. И за что он (почему-то) чувствовал вину.

Он обернулся. Пристальный взгляд вострых глаз впился в девушку, жаждя получить ответы.

Ширри поднялась на нетвердые ноги и встала перед ним. Огонь позади нее рассыпался искрами, громко и призывно затрещал и шипел.

Ширри посмотрела на дэонца снизу вверх с вызовом и отчаянием:

— Скажи мне, почему выжила я, и я отвечу, почему выжил ты.

Их взгляды держались друг на друге так долго, что стали почти осязаемыми. Но в них не было ни злобы, ни гордости, ни ненависти. Они оба были одиноки. Их вопросы были одинаково отчаянными, их взгляды — одинаково жаждущими получить ответы, что навсегда остались во мраке неизведанного.

Они оба были дэонцами.

И это роднило их больше, чем любая родственная кровь во вселенной.

И Ширри, уступая Сильверру, первая опустила взгляд покрасневших глаз. Медленно опустившись на прежнее место, девушка открыла свой мешок. Внутри все было на месте — парочка кремней и красивых, любимых с детства кристаллических пород, матовая стеклянная баночка с серебряной крошкой внутри (теперь она была полна до краев, и Ширри сразу сообразила, кто пополнил ее запасы), старая мамина лента для волос и та хрупкая куколка из розового кварца.

Ширри улыбнулась, увидев ее. Отложив мешок в сторону, девушка принялась разглаживать тяжелые золотые пряди.

— Спасибо за серебро. — произнесла она. — Как ты его находишь?

— Богатый опыт.