– Где твой… э-э-э пашпорт?
– У меня в комнате.
– Неси.
Блин, а ведь это уже криминал!
Габриэль принёс бумаги.
Бумаги,.. нда!
А что ты хотел? Есть учёт, есть.
Раз есть учёт, стало быть, есть и контроль. Подумаем…
Так, вывести чернила можно попробовать. В курсантские годы увольнительные мы подделывали на раз. Писарь текст увольнительной писал чернильной ручкой, а подписывал командир роты шариковой. При опускании в кипяток чернила растворялись, а мастика подписи и печати нет. Потом под утюг, и вуаля. Или там тушь была? А если испорчу?
Если испорчу, надо бумагу доставать.
Так, вроде бы слышал, что в Калуге есть бумагоделательная мельница. Вот только, есть ли там такая бумага?
Не торопись, Габриэль ещё не дал согласия. Он хороший парень, правильный. Для него это будет равносильно предательству. Сейчас, под давлением твоего авторитета он может и согласится, а потом?
А потом я превращусь из его друга в его врага. Он возненавидит меня потому, что я уговорил его на подлость.
Ну почему сразу же подлость?
Потому, что отказаться от своего народа, это подлость и предательство, какими бы благовидными аргументами это не обставляй. Ты бы смог?
Нет.
Глава 8 (1792 сентябрь)
Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего.
– Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго новопреставленного раба Твоего, Степана, и яко благ и человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, возставляя его во святое второе пришествие Твое в причастие вечных Твоих благ, ихже ради в Тя Единаго верова, истиннаго Бога и Человеколюбца…
Батюшка Ануфрий ходит с кадилом вокруг гроба. По углам гроба в хлеб воткнуты свечи. Около гроба зарёванная Наталья, она оказывается сестра Стерана, Филька и я.