Генетика

Преобладает всеобщее убеждение, что расшифровка и описание человеческого генома откроет перед нами неограниченные возможности: мы сможем проектировать новых, всё более совершённых людей. Однако задачи, стоящие перед инженерами или же композиторами будущих геномов, деятельность которых в одном из своих произведений я назвал «плодотворящей работой», будут не только необычайно сложными с научно-технической стороны, но также должны оцениваться согласно этическим нормам и иметь ограничения.

Каждый хотел бы, чтобы у него был красивый и умный ребёнок. В то же время никто не хочет иметь в качестве ребёнка умную и красивую цифровую машину, даже если бы она была в сто раз сообразительнее и сильнее, чем ребёнок. А программа автоэволюции – это скользкий склон без преград, ведущий в бездну нонсенсов. На первом этапе программа скромна: она направлена на удаление генов, уменьшающих жизнеспособность, вызывающих уродства и наследственные пороки и т. п. Но начатые таким образом улучшения невозможно будет остановить, ибо и самые здоровые болеют, а самые мудрые могут впасть в старческий маразм. Ценой за исправление и этих недостатков будет постепенный отход от естественного строения организма, закреплённого эволюционно. Здесь в автоэволюционной деятельности возникает парадокс лысого. После удаления одного волоса не появляется лысина и нельзя сказать, сколько волос следует вырвать, чтобы она образовалась. Замена одного гена на другой не превратит ребёнка в существо иного вида, но нельзя указать момент, когда появится новый вид. Если рассматривать функции организма в отдельности, то улучшение каждой покажется желательным: кровь, питающая ткани лучше натуральной, нервы, не подлежащие гибели, более прочные кости, глаза, которым не грозит слепота, не выпадающие зубы, не глохнущие уши и тысячи других черт телесной безотказности, вне всякого сомнения, стоит иметь.

Но одни усовершенствования повлекут за собой и другие. Усиленные мышцы требуют более сильных костей, а быстрее работающий мозг – более глубокой памяти; если на следующем этапе улучшения потребуется, то увеличится объём черепа и его форма, и наступит время, когда придётся сам белковый строительный материал заменить более универсальным, а тогда способности организма будут расти скачкообразно. Небелковый организм не боится высоких температур, излучения, космических перегрузок; бескровному организму, в котором окисление происходит просто благодаря обмену электронов без примитивного посредничества кровообращения, гораздо сложнее нанести опасное повреждение или его убить. Путём таких преобразований человечество выйдет за пределы ограничений, наложенных на неё планетой-прародительницей.

Эти поэтапные шаги ведут, в конце концов, к существу чужеродному, возможно, более гармоничному, значительно более устойчивому к трудностям и повреждениям по сравнению с человеком, к существу намного более всесторонне развитому, разумному, способному, прочному, даже достигшему бессмертия благодаря простой замене использованных органов, к существу, которое справится с любым окружением и с любой смертельной для нас ситуацией, которое не будет бояться рака, голода, увечья, старческого маразма, потому что вовсе не будет стариться, и будет это существо действительно усовершенствованным благодаря корректирующим технологиям, приложенным ко всей наследственности и ко всему организму – с тем лишь одним предостережением, что это существо будет точно так же похоже на человека, как цифровая машина или трактор.

Если такого момента нет, нет такой чётко выраженной границы, то для чего же, собственно говоря, этот сизифов труд, растянутый на множество поколений? Если данное поколение само не изменяется, но вводит изменения в потомство, не проще ли и лучше сразу усыновить цифровую машину или целый вычислительный центр? Ведь распределение оптимализации на следующие друг за другом поколения – это обычная маскировка, осуществление видового самоубийства по частям, поэтому почему, собственно говоря, самоуничтожение по частям должно быть чем-то лучшим, чем немедленное? Только тот, кто соглашается с усыновлением вычислительного центра на ногах (или же на ракетной подушке), может без боязни и без оговорок начать препарирование собственного потомства, решая задачи усовершенствования правнуков.

Кто даёт согласие на автоэволюцию, тот соглашается на ликвидацию собственного вида и передачу наследия цивилизации существам, в любом случае, чуждым нам. Поскольку мы несовершенны, смертны, ограничены в мыслях и во времени, поэтому пусть же приверженцы совершенства избавятся от беспокойства, одним разом усыновляя совокупность мыслящей технологии планеты. Потому что для чего нас заменять отдельными системными единицами, ведь гораздо лучшей заменой будет планетарный кристаллический мозг, наш потомок, наследник и преемник!

Технологические перевороты

Технологические перевороты происходят сейчас с таким ускорением, что множество изменений в жизни нашей цивилизации, уже ставших нашим уделом, воспринимаются с трудом.

Вспоминаю, как показательный пример, ситуацию, когда тридцать лет назад отправились мы, это значит моя жена, я, а также наш трёхлетний сын, в краковский зоопарк. Мы хотели показать маленькому Томеку слона, но, к сожалению, это оказалось невозможно, хотя мы остановились в нескольких шагах от животного. Ребёнок был вообще не в состоянии заметить этого слона именно потому, что тот оказался слишком большим и тем самым выходящим за его детские возможности восприятия.

Нечто подобное, но в громадном, мировом масштабе, происходит в области заимствования жизненных процессов промышленностью, весьма капиталоёмкой и создающей совершенно новую сферу мировой экономики. Под лозунгом «биотех» появляются котировки крупных, главным образом американских, предприятий, как в биржевых бюллетенях, так и на страницах научной периодики. Если более тридцати лет назад я был предвестником технического вторжения в процессы наследственности жизни, если в своих эссе я предполагал, что мы сумеем перенять конструкторские методы жизни и достигнем порога автоэволюции, если в своих фантастических произведениях я язвительно показывал разнообразие безумств, в какие человек сумеет воплотить плагиаты, подсмотренные в естественной эволюции, то, вместе с тем, я совершил непростительную ошибку, поскольку вообще не отдавал себе отчёт в том, что наследственные субстанции двух миров: растений и животных, а значит и людей, почти сразу же после расшифровки кода наследственности окажутся товаром.

Современное состояние дел таково, что – в то время, когда этологи, гуманисты, интеллектуалы, церковь сопротивляются авантюризму учёных, которые, едва расшифровав геномы дрожжей и человека, не удовлетворённые такими достижениями, начинают складывать из нуклеотидных кусочков хромосомы, которых никогда ещё не было, – достаточно открыть такие периодические издания, как «Science», чтобы увидеть целые страницы с рекламой крупных фирм, как, например, «Geron», «Cyfergen» (компания, занимающаяся обработкой протеиновых чипов) или лабораторный комплекс «Kendro». Подобного рода предприятия множатся с необыкновенной скоростью, одновременно разветвляясь на специализированные направления фармакогеномики, электромолекулярной и каталитической биологии, и тут я воздержусь от дальнейшего перечисления, поскольку от такого разнообразия можно сойти с ума. Есть также предприятия, объявляющие о результатах исследований того, как можно создать и каким образом использовать молекулы, которые станут новыми лекарствами (американцы называют это parallel track drug discovery). Натиск открытий в генетике уже столь неотвратим, что даже этически обоснованные протесты окажутся напрасными. В то же время проводятся научные съезды, на которых обсуждается очередной этап исследований, уже выходящих за пределы генома человека (beyond the human genome).

Изумляющей одних и тревожащей других оказывается лёгкость, с какой очередные правительства государств, таких как Англия или Италия, дают разрешения на экспериментальное клонирование материнских клеток человеческих зародышей. По сути дела не известно, стоит ли за этими шагами законодательной власти, главным образом, доверие к научным авторитетам или большой капитал. Мне кажется, что извержение этой биоиндустриальной деятельности – это результирующая обоих названных факторов. В то время, когда общество (например, в Германии) опасается генетически модифицированных помидоров и свёклы, ведущие группы исследователей уже говорят о следующем этапе познания архитектонического искусства жизни, называемого human proteome project. Исходя из того, что неимоверно искусным и почти ещё не изученным способом гены управляют миллионом аминокислот, формирующих определённый вид живого существа, никто ещё не знает, что станет дальнейшим этапом подобных работ. Мне кажется, что мы плывём в будущее по стремительному течению, которое в этом третьем тысячелетии, может быть, окажется для наших судеб Ниагарой.

Идеальный спортсмен

Приём угрожающих и потрясающих новостей следует прописывать читателям пипеткой. Газета «International Herald Tribune» от 26 января 2001 года, вышедшая с заголовком «Спорт и генетика: куда смотрят инженеры-генетики?», не придерживается этого правила. «Human Genome Project» расшифровал нашу наследственную субстанцию, приоткрыв занавес над эрой, когда люди смогут жить дольше и вероятней всего будут обладать средствами, которые их самих усовершенствуют. Бельгийский хирург Родж заявляет, что генетическая революция не только позволит лечить новым способом, но и будет иметь поразительные последствия. Поразительные потому, что наше биотехническое знание породит массу этических дилемм. В частности, наступят перемены, которые окажут огромное влияние на область спорта, которую патронирует Международный олимпийский комитет. Как пишет журналист упомянутой газеты, переход от деревянного шеста к пластиковому в прыжках в высоту или от дерева к титану в клюшках для гольфа – это ничто перед тем временем, в котором сойдут со сцены все скандалы, связанные с приёмом допинговых средств в спорте. В настоящее время моральные законы в этой области довольно чёткие. Существует возможность выявления спортсменов, пытающихся добиться высоких результатов, употребляя запрещённые средства. Молодые люди, которые хотят стать выдающимися теннисистами или гимнастами, проходят контроль, сводящий на нет спортивные достижения всех, кто преступает дозволенное. Но в будущем каждый сможет получить инъекцию таким образом модифицированных генов, что возможности его тела серьёзно возрастут. Опыты подобного рода были уже с успехом проведены на мандрилах.

Несомненно, что генетические манипуляции дают нам огромный шанс на преодоление до сих пор неизлечимых болезней и тем самым уменьшение человеческих страданий. Что же касается спортсменов, они будут меньше подвержены травмам, поскольку их кости, сухожилия и мышцы будут укреплены (уже теперь это можно сделать с хрящами). В далёком будущем родители смогут себе выбрать и заказать потомство среди эмбрионов, создаваемых благодаря искусственному оплодотворению, чтобы возник особенно способный (и потому получающий большие вознаграждения) атлет. Если сейчас чернокожая Венус Уильямс может заработать, играя в теннис, 40 миллионов долларов за пять лет, то сколько она могла бы получить от биотехнической фирмы за продажу прав на свой генетический код? Но если появится новое поколение суператлетов, способных превратить в ничто рекорды людей, появившихся «по-старому», то будет ли общественность вообще смотреть на суперменов, забавляющихся спортом?

Одно точно: спортивные авторитеты не смогут распознавать атлетов, усовершенствованных генетически, поскольку никакие исследования мочи или крови не выявят искусственного увеличения силы мышц или сухожилий. Как говорят эксперты, такие изменения в мировом спорте начнутся, по меньшей мере, через десять лет. Правда, чтобы получить клон идеального спортсмена будущего, нужно ждать двадцать пять лет, чтобы он созрел. Соответственно мотивированные родители смогут заказать эмбрион, обладающий лучшим атлетическим (и финансовым) потенциалом. Говорится даже о том, что в далёком будущем появятся два типа элитных спортсменов: натуральные и усовершенствованные генетически. В каком-то смысле это может соответствовать теперешнему противопоставлению веса лёгкого и тяжёлого.

Очень много вещей, до сих пор невыполнимых, описывает статья в названном журнале. Могущую нас успокоить неопределённость спортивно-футурологических видений перечёркивает очередная статейка там же. Так один врач, фамилию которого газета, кстати, сообщает, заявил, что намеревается клонировать человека и что в связи с таким решением уже рассматривает все необходимые обстоятельства, которые дадут ему возможность реализовать его проект. А то, что в США клонировать людей нельзя, не лишает этого доктора сна, поскольку он не пояснил ни где, ни с чьей помощью он хочет осуществить свой замысел. Схематично мы можем уже себе представить двуэтапность такой операции: женскую яйцеклетку следует оплодотворить in vitro, а затем оплодотворённую ввести в матку женщины, которая развивающийся эмбрион выносит вплоть до родов.