Нет. Тоже без результата.

Кира снова посмотрела вверх.

Не могла она сюда попасть через люк. Если только на верёвке спустили. Но маловероятно. А если бы просто сбросили, она, наверняка бы, сейчас это чувствовала. Высоко, и вряд ли получилось бы без ушибов. Ну и точно она не оказалась бы сидящей возле стены. Должен быть другой вход, а для Киры в данный момент ‒ выход.

Она вернулась к стене, в тот угол, из которого вышла, опять двинулась по периметру, не отнимая ладони от кирпичной кладки, и через несколько метров действительно обнаружила дверь. Металлическую, плотно сидевшую в проёме. Запертую.

Замочную скважину Кира сразу нашла, только вот толку от неё. У Киры есть ключ от собственной квартиры, но и не пробуя понятно, что он не подходит. А на двери даже ручки нет, не за что ухватиться, потянуть на себе. Значит, скорее всего, дверь открывается наружу. И, может, она вовсе не заперта, просто тяжело открывается.

Кира с силой толкнула её, потом навалилось всем телом, давила, упираясь в пол ногами. Даже с разбегу попробовала шибануть плечом, как в кино. Только ударилась. Больно. Так что слезинки вылетели из глаз. Кира всхлипнула, привалилась к двери спиной. Ревела и дубасила её ногами, а потом, развернувшись, ещё и кулаками.

Вдруг кто-то услышит, придёт узнать, что здесь происходит. И уже неважным казалось, что на шум могут явится те самые бледные твари.

Слёзы текли, и из носа текло. От отчаяния и от холода. Но Кира не обращала внимания. Стучала, стучала, стучала. Пока не отбила пальцы на ногах, пока не ободрала до крови ладони. И всё зря. Зря! Никто не услышал, никто не пришёл.

Ну почему? Почему с ней вечно случается ‒ не просто плохое, жуткое. И твари.

Когда их не видишь, они не попадаются. А стоит разглядеть хоть раз такое, что раньше не замечал, как оно начинается встречаться всё чаще и чаще. И не розовые единороги, не феи с прозрачными крылышками. Монстры. Чудовища. Чего им надо от Киры?

Отпустите!

Она обессиленно привалилась к двери. Несколько минут стояла, а потом опустилась, села на пол, упёрлась лбом в холодное железо.

Пусть это окажется сном, кошмаром, который легко развеется, стоит проснуться и открыть глаза. Ну пожалуйста!

Кира плотно сжала веки, даже закрыла лицо руками. Хотя прекрасно понимала ‒ всё это самообман, глупости, придуманные от безнадёжности. Ничего не изменится. Кошмар не во сне, в реальности. Потому и не стоит ни убирать ладони, ни глаза открывать.

Темно, холодно, тихо, неподвижно. Почти мертво. Только нервное биение пульса у виска. Но надолго ли оно ещё? Всё тише и тише, и вот уже совсем перестало чувствоваться. Безразличие вымораживает. Как ледяная корка, постепенно покрывающая поверхность воды, так и оно. Проникает всё глубже, прокалывает острыми лучами кристаллов, сковывает, убивает.

Наверное, Кира начала засыпать или терять сознание, но громкий шорох и скрежет заставили её очнуться. Она с трудом разлепила веки. Не хотелось возвращаться к действительности. Совсем. Но сверху что-то грохнуло, зашелестело, осыпаясь вниз, и зашуршало. А ещё стало немного светлее.

Кто-то снял решётку с люка, и уже не тонкие прорези, а широкий прямоугольник контрастно выделялся на тёмном потолке.

Неужели те существа вернулись? Или кто-то другой.

Кира съёжилась сильнее, обхватила плечи, втянула голову, но продолжала осторожно поглядывать вверх. Надежда сменялась страхом и волнением. Зародившаяся глубоко внутри тела дрожь, усиливалась, вырывалась наружу частыми толчками. Киру трясло, сильно. Так, что с трудом удавалось удерживать зубы сжатыми.

Со стороны люка опять донёсся шорох. На фоне светлого прямоугольника обрисовался силуэт. Кто-то наклонился над проёмом, а потом с края свесилась голова.