— А вот и не мусор.

Он покрутил в руках рулон туалетной бумаги, заменявший ей салфетки, затем бросил его и поднял пакет, в котором остались только крошки.

— Самый настоящий мусор!

Однако мнение Броуди изменилось, когда она показала ему лаз, узкий проход, ведущий в темноту между стенами дома. Их лиц коснулся просочившийся в щель сквозняк. Мальчик отошел на пару шагов. Пока его любопытство боролось с инстинктом самосохранения, он с опаской наклонился вперед.

— Ты спишь так близко, — заметил он. — Не боишься упасть?

— Смотри.

Элиза опустилась на колени и полезла в темную пасть стен. Ее ноги, ведомые опытом, легко нашли проем, который мальчик мог только вообразить. Извиваясь, она скрылась с глаз. Чем дальше она отползала от света подвешенной на чердаке лампочки, тем гуще становились тени вокруг. Лицо Броуди теперь было похоже на бледную, гримасничавшую высоко над ней луну. Его фигура делалась все меньше и меньше, пока Элиза не отвернулась и Броуди вовсе не исчез из поля зрения.

— С тобой там все в порядке? — крикнул он ей сверху. Его голос глухим эхом отскакивал от деревянных ребер дома. — Ты меня слышишь?

Она погрузилась в тишину, прерываемую только шепотом воздуха в вентиляционной трубе взгромоздившегося неподалеку кондиционера. Рукой она держалась за теплую водопроводную трубу, чувствуя беснующийся в запястьях пульс.

Голос продолжал стонать: Что ты наделала? Сдала с потрохами все, что можно. Свой дом. Дом мамы и папы. Незнакомому мальчишке. Ты все разрушила — зачем?

Чем больше она расскажет ему, тем труднее ей станет удерживать то, за что она так боролась. Чем честнее будет Девочка из Стен, тем в большей опасности окажется. Тем невидимее ей придется сделаться. Желание спрятаться и улизнуть от Броуди никогда не покидало ее. Всякий раз, когда он сворачивал за угол в другую комнату, возникало искушение отступить. Она могла сбежать и оставить его в любой момент, и он, как слепыш, бродил бы по коридорам и звал ее. Делов-то — бросить его посреди большого, темного и такого пустого дома. Пусть бы звал — все равно что общаться с призраком.

Она уже успела пробраться в глубокое застенье. Было еще не поздно забыть о нем. Закрыть глаза и проснуться следующим утром в перезапущенном мире. Но девочка уже попыталась сделать это — в первую же ночь после возвращения домой, когда спала на куче чужих летних вещей на старом холодном чердаке. Не вышло.

Теперь Броуди знал ее дом, знал о потайном пространстве между стенами. Видел ее скудное имущество и вещи ее родителей, хранившиеся в укромном уголке под половицей. Ей негде было спрятаться — по крайней мере, от него.

Сама загнала себя в угол.

Сама.

И сама крикнула ему из темноты так громко, как только могла:

— Эй, Броуди! Меня зовут Элиза!