Кто-то поспешно на цыпочках вбегает в комнату. Прижимаемся к полу.

Держа что-то под фартуком, Соня мечется по залу. Останавливается у рояля. Открывает крышку. Хорошо видно: вытаскивает из-под фартука револьвер и кладет его в рояль, на струны. Затем снова закрывает крышку.

Не дойдя до двери, возвращается к роялю. Вынув револьвер, снова уходит.

– За ней, – командует Лялька. – Посмотрим, что делает?

В комнатах Сони нет, во дворе тоже. В саду?

Пробираемся между кустов. Присев на корточки около Булькиной могилы, Соня большим кухонным ножом поспешно роет землю. Затем, завернув револьвер в тряпочку, кладет в ямку и засыпает её землей.

– Ты что тут делаешь? – не выдерживаю я.

– Ничего, – вздрагивает Соня.

– Мы всё видели, – нараспев говорит Лялька. – И как ты в рояль прятала, и сейчас.

– Откуда у тебя револьвер? – наступаю на Соню.

– Ничего вы не видели. Никаких револьверов не было. И всё это не ваше дело. Убирайтесь вон, – не сдается Соня.

Меня обижает её резкий тон. Сколько натерпелась за нее от начальницы гимназии.

– Не хочешь говорить? Тогда все скажу маме. И то, что ты часто вместо гимназии уходишь куда-то, и то, что мы видели сейчас.

– Ну, что ты! Ты ведь такая хорошая девочка, – подлизывается Соня. – Разве можно доносить?

– Мы твои родные сестры. От нас ничего нельзя скрывать.

Ты должна с нами дружиться, – степенно говорит Лялька. – Нам нельзя ссориться.

Соня долго молчит.

– Тебе опять страшно? – участливо спрашиваю я. Она молча кивает головой.

– Ну, а револьвер? Кружок? – снова настойчиво допытывается Лялька.

– Кружок? Сестра дяди Феди повела меня туда. Там все молодежь и студент один – взрослый. Он с нами беседовал, читал книжки.