– В сражении с двумя другими мальчиками, которые угрожали его жизни. Он хотел быть уверенным, что они никогда больше не смогут угрожать ему. Так выигрываются войны – я говорю это на тот случай, если у кого-нибудь из вас возникли глупые возражения. Воюют не с минимальной силой, а с максимально возможной по приемлемой цене. Вы не просто протыкаете вашего врага, не просто пускаете ему кровь, вы лишаете его способности провести контратаку. Такую же стратегию используют для борьбы с болезнями. Никто не ставит целью найти лекарство, которое убивает девяносто девять процентов бактерий и вирусов. В этом случае вы достигнете только того, что возникнет новый, устойчивый к лекарству штамм. Вы должны убить все сто процентов.

Ванму пыталась придумать аргумент против этого.

– Разве инфекция – подходящая аналогия?

– А какую ты можешь предложить? – поинтересовался Питер. – Вольную борьбу? Состязание, в котором нужно преодолеть сопротивление противника? Это хорошо, если твой соперник играет по тем же правилам, что и ты. Но если он выходит на ринг, вооружившись ножом или пистолетом, что тогда? Это же не теннисный матч. Не старайся зарабатывать очки, когда противник бросает бомбу тебе под ноги. На войне не существует никаких правил. Это война.

– Но разве это война? – спросила Ванму.

– Как сказала Квара, – ответил Питер, – если мы обнаружим, что не существует возможности договориться с ними, тогда да – это война. Что они сделали с Лузитанией, с беззащитными пеквениньос? То было уничтожение, бездушная, тотальная война без учета прав другой стороны. Они наши враги, пока мы не можем заставить их осознать последствия их действий. Ты это имела в виду, Квара?

– Совершенно верно, – ответила Квара.

Ванму чувствовала, что в этой аргументации есть брешь, но не могла ее найти.

– Питер, если ты действительно веришь этому, почему ты не оставил Маленького Доктора себе?

– Потому, – ответил Питер, – что мы можем ошибаться и опасности в действительности не существует.

Квара презрительно прищелкнула языком.

– Тебя здесь не было, Питер. И ты не видел, что они нам подбросили – новоизобретенный и специально для нас скроенный вирус, чтобы мы тут неподвижно лыбились как идиоты, пока они придут за нашим кораблем.

– И как они его послали? В конверте с сердечками? – спросил Питер. – Или подбросили зараженного щенка, понимая, что вы не сможете удержаться, чтобы не подобрать его и не потискать?

– Они передали нам код, – гордо объявила Квара. – Но они ожидали, что мы соберем молекулу, а она произведет свое действие.

– Нет, – помотал головой Питер. – Это вы выдумали, что так работает их язык, и начали действовать так, словно ваши предположения единственно верные.

– А ты откуда знаешь, что это не так? – поинтересовалась Квара.

– Ничего я не знаю, – ответил Питер. – Это моя точка зрения. Мы ничего не знаем. Не можем знать. Вот если бы мы видели, как они запускают зонды или пытаются взорвать наш корабль, мы должны были бы действовать. Например, посылая корабли туда, куда направлены зонды, и тщательно изучая вирусы, которые они послали. Или, если они атакуют корабль, уклоняться и изучать их оружие и тактику.

– Это хорошо сейчас, – возразила Квара. – Сейчас, когда безопасности Джейн и материнских деревьев ничего не угрожает и она может продолжать всякие свои сверхсветовые штучки. Теперь мы можем поймать их с зондами, или исчезнуть с радаров, или чего там еще. А как же раньше, когда мы были беспомощными? Когда нам оставалось только несколько недель жизни, как мы думали?

– Между прочим, тогда, – напомнил Питер, – у вас все равно не было Маленького Доктора и вы все равно не могли взорвать их планету. Нам и сейчас незачем держать дезинтегратор под рукой, особенно с тех пор, как Джейн восстановила возможность сверхсветовых полетов. С этой возможностью больше нет необходимости разрушать планету десколадеров; пока они не выдвинут угрозу слишком серьезную, чтобы ей противостоять любым другим способом.

Квара засмеялась: