– Это всё, что тебя интересует? – его ледяной тон окатил меня кипятком с ног до головы. По спине пробегаются мурашки, но мозг внезапно припоминает события минувшего дня и заковывает сердце в сталь. Мне снова будет больно. Но чем меньше думать об этом, тем легче становится. Что может быть хуже, чем презрение собственных родителей?

– Да.

– Мне стало скучно. Захотелось развлечься. Так что теперь, когда ты обо всём знаешь, можешь жить своей жизнью.

******************

Он не ожидает её прикосновения. Серебряные глаза округляются, когда нежные пальцы девушки скользят по его ледяной щеке. Но она, не замечая этого, припадает губами к каменной шее и спустя мгновение, которое было для него невыносимым и восхитительным одновременно, бросает безжалостную фразу:

– Что ж, спасибо, мне было весело, – шипение, скрежет зубов или удар хлыстом. Все эти звуки, вплетённые в одно-единственное предложение, отзываются в искусно контролируемом теле нервной вибрацией.

Девушка вдруг садится на него сверху, упирается ладонями в широкие плечи и продолжает срывающимся от злобы, но всё ещё тихим голосом:

– А теперь говори, зачем.

Длинные мягкие волосы падают на безэмоциональное лицо, принося с собой запах её кожи. Неописуемый аромат проползает в лёгкие, заставляет сделать судорожный вздох.

– Говори.

Её стройные ноги упираются в его торс, а тонкие, хрупкие на вид руки, касаясь оголённой шеи, с силой сжимают плечи. Он покрывается мурашками, прикусив щёку.

– Сейчас же говори…говори, иначе я выпущу тебе кишки.

Она наклоняется ниже, почти к самому лицу, и одаривает горячим дыханием. Его глаза теперь натыкаются на её сжатые губы, скользят по тонкой, прикрытой лёгкой вуалью шее и резко возвращаются к глазам.

Есть множество смертных девушек, кто намного красивее неё. Но почему-то поцелуи именно этих губ он не намерен делить ни с единым существом на планете.

******************

– Что ты сказал?! – я продолжаю шептать, но негодование так и рвётся наружу воплем. – Я некрасивая?! Ты совсем обалдел? Вернул меня в смертный мир, чтобы пластику сделать и макияж подправить, дабы убить красоткой?! Козёл! – быстро переворачиваюсь на бок, отпихнув придурка в сторону, но успеваю только сесть…как он тут же набрасывается со спины.

Обнимает настолько крепко, что становится больно. Не такой боли я ждала, когда отчаянно распиналась в мыслях минутами ранее.

– Ты…почему ты был таким холодным? Почему…когда мне было плохо…мы лежим здесь уже чёртову вечность, а ты ни разу не притронулся ко мне! – слёзы хлынули из глаз против воли, но я, как ни странно, чувствую себя сильной. Морально и физически.

Если только этот идиот попытается поиздеваться, я смело вмажу ему по мордашке и сверкну очаровывающей улыбкой. Не покажу своих слабостей, просто потому что все они умрут. Но вот если принц начнёт ласкаться, если снова будет прикасаться к коже, будто ничего не произошло, я даже не представляю, как отреагирует мой избитый событиями мозг. Даже не подумала об этом. А зря.

Он склоняет меня на бок и быстро сажает на колени. Тело оказывается в плену сильных рук, в лицо веет морозным дыханием, иней оседает на влажных ресницах, будто в страшной сказке, но, чёрт возьми, это неописуемо красиво. Я первый раз смотрю в матовые глаза так близко и без опаски: они словно принадлежат шедевральной безжизненной кукле, но то, как тяжело и холодно эта кукла дышит, выдаёт в ней Даррена. Правда, такого, какого не доводилось видеть раньше.