Визирь Сахиб Джелял зорко следит за порядком. Он деловит и беспощаден. Через минуту он издали наблюдает за экзекуцией с видимым интересом.
Виновные наказаны. Они подползают по пыли и мусору на коленях к визирю, равнодушно свысока взирающему на них, и молитвенно проводят грязными руками по запыленным и раздерганным бородам:
— О, великий визирь! Мы благодарим тебя за милость!
Кортеж, не торопясь, движется в туче золотистой пыли к манящим вдали, в конце улицы, громадным глинобитным воротам в старогородской стене.
VIII
Увы! Он вдел себе в ухо кольцо рабского служения.
Если верно, что у человека есть на небе своя звезда, то моя самая тусклая, самая темная, а вернее сказать, у меня нет звезды.
Доктор разыскал Георгия Ивановича, он проживал в привратницкой одного из многочисленных ишанских теккие — подворьев.
Они еще не разомкнули дружеских объятий, а Георгий Иванович с обычной своей горячностью воскликнул:
— Слышал! Рассказывали! У нас новости разносятся по Бухаре быстрее молнии. Восторгался! Ну и срезали вы его ханское препохабие. Ловко! Благородно, надменно. Справедливо! Но что это вам, милейший доктор, даст? Господину эмиру сие все равно, что мошка за кончик носа тяпнула. Народу бухарскому? Народ и не поймет, и не оценит! Подхалимы дворцовые, лизоблюды эмирские замолчат. А пользы никакой! А на вас кое-где начнут коситься и по пятам филеры… филеры из Новой Бухары… Шагу не дадут сделать.
— Бог с ними. Ну, а вы, дорогой Геолог, как живете в Благородной Бухаре? И имеете, тут намекают, какое-то отношение к золотому трону?
— Ну как вам сказать… Да вот господин мой Аталык приводил меня во дворец. Представить эмиру хотел. Эмир прослышал про нас, про Геолога то есть, про специалиста горного дела. Эмир — он же у нас просвещенный — затевает какие-то изыскания недр, ищет ископаемые в Кзылкумах. Ему до зарезу нужны инженеры-геологи.
— И вы собираетесь в пустыню?
— А почему бы нет? По поручению Аталыка и еще одного тут уже приходилось путешествовать по горам и в песках. Чем эмир хуже моих хозяев? Но из смотрин пока ничего не вышло. Господину эмиру я не приглянулся. Больно тощ. Почему в халате? Почему не в мундире или хотя бы не во фраке? А Аталык доволен. Он для себя меня, мои знания, бережет. Возрадуется, если эмир оставит меня в покое. Ну, пойдемте! Все подробности потом.
Они уже сидели по-восточному на довольно чистых, хоть и стареньких курпачах.
Живо, по-молодому Георгий Иванович сбегал наружу и открыл ставни. Комната при свете оказалась на редкость чистенькой, выштукатуренной алебастром мехмонханой, с резными нишами и темно-гранатовыми с черным орнаментом паласами на кирпичном полу.
Помещение привратницкой свидетельствовало, что они попали в богатый бухарский дом и что Георгию Ивановичу живется не так уж плохо. Это он и подтвердил, отвечая на вопросы доктора.
— Болезненный вид! Пустяки. Я здоров. Сейчас, видите, служу.
— Вы служите? — все больше удивлялся доктор. — Вы, с вашим здоровьем? Это же ни в какие ворота не лезет.
— Надо же заниматься чем-то. Без работы просто подохнешь. Вот поработаю, а потом двину или в Питер, или в Швейцарию. Средства я уже накопил. Здоровья не накопил.