Книги

Дервиш света

22
18
20
22
24
26
28
30

Доктору сделалось не по себе. Он обнял за плечи сыновей. Но к нему уже спешил визирь Сахиб Джелял со своей благосклонной улыбкой. Он ничего не сказал.

Вообще никто — и это очень характерно — не сделал доктору ни одного упрека. Визирь Сахиб Джелял молчал, но чуть улыбался, а доктор редко видел на суровом лице газия и знаменитого воина улыбку. Он не изменил своего, если так можно выразиться, доброжелательства, хотя, несомненно, и навлекал на себя тем самым гнев эмира.

На удивленное, осторожное замечание доктора визирь Сахиб Джелял позднее снисходительно, но весьма даже туманно заметил:

«Он так изолгался, что не верит сам себе, даже когда изрекает истины. Он надул бы самого пророка и пробрался бы воровски в рай, если бы не находил достаточно утех здесь, на земле, со своими невольницами. Ибо он ничего не ищет, кроме удовлетворения своих похотей и страстей. Увы! Торговцы совестью в своих делах и болтовне недалеко ушли от охотников в своей лжи и словоблудии, да что ждать от него, окружающего себя подлыми…»

Младший сын доктора записал многие интересные изречения и афоризмы во время поездки в Бухару. С особой тщательностью он вписывал в записную книжку в бархатном переплете то, что говорил визирь Сахиб Джелял. Отца он спросил:

— Почему, папа, ты не взял звезду? Она красивая!

Доктор воспитывал своих детей в строгих правилах чести. Он внушал — пусть несколько выспренно (таковы времена):

— Ваши предки выше всего ставили честь. Твой дед и твой прадед, простые украинские казаки, воевали, освобождали братьев славян. Они говорили: «Отдам до капли кровь, но честь казацкую не порушу». Вы, ребята, насмотрелись в Бухаре всякого. Вы увидели, что Бухара — это не сказка «Тысяча и одна ночь». Бухара — средневековье, виселицы, казни, резня, произвол, бесправие народа. А кишлаки, вы сами их видели в Гиссаре, заячьи норы… Правители в Бухаре — волки.

Иван Петрович помолчал и добавил:

— Хочу думать, что урок пойдет на пользу, что вы, мои сыновья, вырастете умными. Как говорил один поэт-узбек:

Чинар красив листвой, Человек — умом. Ореховое дерево богато плодами, Человек — мыслями.

И запомните, вы живете в Азии. Вам здесь жить и жить. Исправлять зло. Работать. А прилежание — правая рука судьбы.

VI

Лицемерие закрывает вам рот ласковым укусом поцелуя.

Чархи

Может ли глава несправедливости быть справедливым к народу?

Нефи

Книга, переплетенная в телячью кожу с узорами горячего тиснения, сброшюрована из желтоватой плотной китайской бумаги, листы которой исписаны каллиграфической арабской вязью на узбекском языке, найдена была в хурджуне на берегу протоки Амударьи, именуемой у местных жителей Джейхуном, то есть Яростной. Хурджун, очевидно, обронил контрабандист, пытавшийся переправиться на другой берег реки и погибший, когда лодка ночью перевернулась на стремнине, при попытке уйти от пограничного моторного катера. Никого из находившихся в лодке типа «кимэ» не обнаружили. Рукописная книга в переплете телячьей кожи доставлена уже в наше время в Термез и принята на хранение в местный музей.

Эта книга написана сыном муфтия Али о Сеиде Алимхане «об обстоятельствах торжественного приема Ивана-доктора».

Вот отрывок из нее:

«Бисмилла! Провозглашаю единство божье и благословение на пророка и его семейство с молитвою об эмире Бухары, повелителе правоверных Сеид Алимхане и излагаю эту поучительную историю со ссылками на священное писание.

Позвольте мне, ученику мудрых, сопровождать мое послание восклицанием:

«Нет могущества и силы, кроме как у всевышнего божества!»