… Ночью ей опять приснился этот сон. Она сидела в углу хибары, сжавшись в комок вцепившись в арбалет. На улицах Арласа продолжался бой: королевская армия вошла в город, пробив брешь в крепостной стене, но лигорийцы сопротивлялись, отступая к замку. Осадный снаряд разнес крышу соседнего домишки, завалив дверь и часть окна хибары, в которой ютилась трясущаяся в лихорадке Далия. Наконец, шум сражения становился все дальше и дальше. «Ваше высочество, где вы! – раздался неожиданный возглас, – где вы, ваше высочество?» Любопытство пересилило страх, и она пробралась к окну в надежде увидеть человека, котрого искал обладатель голоса. Проторчав у окна несколько минут и совершенно обессилев, она легла на пол и пришла к выводу, что скоро умрет. По севардскому обычаю для Смерти нужно было спеть, и Далия запела любимую песню матери. Это была древняя баллада на старобрельском. Ноэмию часто просили спеть, про нее говорили, что она своим голосом напрямую вынимает из человека душу (разумеется, вместе с золотом), но Далия ни разу не слышала, чтобы мать пела ее гостям. Твой отец научил ее этой песне, сказала ей Эмеза.

«Едва я заглянул в твои глаза, я влюбился в тебя безоглядно…»

Закончив второй куплет, она вдруг поняла, что кто-то разбирает завал перед дверью. Она задумалась, стоит ли ей радоваться этому факту, и на всякий случай снова схватила арбалет и отползла в угол, решив перенести ритуал встречи со Смертью на более подходящее время. Через пару минут дверь, выбитая мощным ударом ноги, слетела с петель и в хибару ввалился, заполнив ее почти целиком, мужчина в остатках доспехов, покрытый ровным слоем грязи и крови.

– Дщерь адова, вот это удача, – вместо приветствия произнес воин, разглядывая ее. – А я-то думаю, что за морская сирена тут поет.

– Стой, где стоишь, – вежливо, но твердо предупредила его Далия. Мужчина сделал шаг вперед и неуловимым движением уклонился от просвистевшей стрелы. Далия стала перезаряжать арбалет, но пальцы ее не слушались. Незнакомец незамедлительно воспользовался этим обстоятельством, обнаружив, помимо коварства, еще и незаурядное проворство: в один миг он преодолел разделявшие их несколько шагов и забрал у нее арбалет.

– Каким ветром занесло в это адское пекло маленькую фею? – как ни в чем не бывало осведомился он, усевшись перед ней. Далия пораженно молчала. Мужчина взял ее за руку и тут же выпустил.

– Крошка, да ты просто огонь, – по всей видимости, он был прямо-таки в ударе, – но тебе нужно в лазарет. Не бойся, до свадьбы будешь как новая.

– До чьей свадьбы? – серьезно спросила Далия.

Глаза ее спасителя (она так и не смогла вспомнить их цвет, и в каждом таком сне они были разными) весело сверкнули.

– До нашей, конечно, – ответил он после короткой паузы с некоторым удивлением в голосе, словно спрашивая себя, что за чушь он несет. – Ты же выйдешь за меня?

Она тоже на секунду призадумалась, глядя на рыцаря, потом уверенно ответила:

– Да. Если, конечно, меня не убьют.

– Я этого не допущу, – заверил ее новоиспеченный жених и поднялся на ноги. – А сколько тебе лет-то?

– Семнадцать, – не моргнув глазом соврала она. Он с некоторым сомнением окинул взглядом ее изрядно отощавшую во время осады фигуру.

– Да? Мне что-то показалось, что меньше. Ну да ладно, тебе надо поправиться и подрасти до свадьбы, а мне еще немного повоевать. Ох, не знаю, дождешься ли меня, – проворчал он, наклоняясь, чтобы взять ее на руки, – от женихов ведь отбоя не будет…

Она остановила его повелительным жестом и торжественно заявила:

– Я дождусь. Пусть тот, кто встанет между нами, умрет! Дейдре, проклято, сделано! – она произнесла старое севардское проклятие и сплюнула через скрещенные пальцы под его изумленным взглядом.

Воин отнес ее в городскую ратушу, куда уже начали свозить раненых.

– Полковому хирургу сейчас немного не до тебя, – виновато сказал он, кладя ее на лавку и оглядывая темный коридор, заполненный ранеными, – но я позову его помощников, тебе дадут какое-нибудь снадобье против жара. А сейчас мне пора идти, выбивать проклятых лигорийцев из замка. – Он быстро поцеловал ее в губы. – Не скучай, я скоро вернусь.