− Вот и оплата за твоё обучение, до сих пор только один владеющий мастер-оружейник делает боевые протезы, и то, всё то, что он делает, не ровня вот этим. – Тору приставил протез к обрубку руки чуть ниже локтя, и протез издал несколько звуков, которые обычно издаёт дрель, и по протезу потекла кровь Тору. Протез начал двигаться, повинуясь воле Тору, не издавая при этом ни одного звука, пальцы из металла двигались, словно они состоят из плоти и крови и всегда являлись частью Тору.

− Вот уже десять лет, как у меня их забрали. – Тору уже подставлял протез к ноге, и он так же, как и предыдущий, со звуком сверлящей дрели, сросся с его обрубком, протез держался без всяких ремённых крепежей. Став им двигать, проверяя работоспособность протеза, Тору встал и даже подпрыгнул, проверяя, как стоит протез. Неожиданно он произнёс, как будто в пустоту:

− Не стоило называть её тогда неудовлетворённой истеричкой, а её муженька подкаблучником, хотя было весело. – Тору довольно улыбнулся, и начал приседать, потом выпрямился и взял в руки свой костыль и, как было видно по его лицу, с удовольствием разломал костыль на мелкие части. Меня только от одной догадки, КОГО он мог так назвать, передернуло от страха, если я прав, то, как так получилось, что этот старикан до сих пор живой и относительно целый.

Весь день мы убирались во дворе, а вечером вместе с моим учителем приводили в порядок уже дом. Старик общался со мной не так, как я представлял общение учителя и ученика, он часто шутил и помогал мне, а не как я видел фильмах, только указывал что делать. Мне казалось, что убираться и вообще ходить, работать двумя руками, приносило ему удовольствие. Как он сказал, это был его дом, который императорская семья ему раньше выделила для проживания. Сейчас мы немного убираемся, чтобы Тору не было стыдно перед своими дочерями, которые скоро приедут к нему со своими детьми. Когда я задал ему вопрос, а какими силами обладают его дочери, дед простодушно улыбнулся, сказав, что никакими, они пустые, только его внуки - владеющие.

На следующий день начались тренировки и обучение, и они были для меня очень унизительными и выматывающими. Он не заставлял меня таскать грузы, как он сказал, сила бесполезна, если ты не сможешь выдержать первого удара, а самый лучший способ — это сделать так чтоб этого удара не было. Вот потому он учил меня уклоняться, если я, по его мнению, неумело это делал, или не слишком быстро, он лупил меня хворостиной, которая непонятным мне образом била из любого положения исключительно по моей заднице. Я от злости, что меня, взрослого мужика, лупят по заднице, начал нападать на деда, а тот как будто этого только и ждал. Он уворачивался от любого удара или броска камня. Он объяснил, что надо мыслить на шаг вперед и видеть траекторию удара еще до того, как он будет произведен, такая же аналогия и с пулями, которые полетят в тебя. Ты должен видеть и понимать, куда она полетит еще до выстрела, и в тот момент, когда будет произведён выстрел, куда полетит, там тебя не должно быть. Такая порка происходила до обеда, а после мы с ним бегали по лесу, и он показывал мне, как надо использовать окружение в передвижении и бою, он прыгал и, отталкиваясь от стволов деревьев, передвигался с немыслимой скоростью, при этом с легкостью меняя направление и высоту передвижения. Также он показал, как может происходить контактный бой, нападая на пень, который находился на поляне. Каждый раз, сближаясь с пнем и высекая фонтан щепок ударом кулака, он сразу отскакивал от него на десяток метров в непредсказуемом направлении, иногда даже менял своё направление прямо в воздухе.

Он рассказал мне, что к следующим выходным военные привезут оружие, и он покажет мне, как должен вести бой каждый уважающий себя физик. По его словам, возможность носить мощную броню - не самое главное преимущество физика, ведь и тяжелый танк можно уничтожить, а вот в быстрый и вертко двигающийся легкобронированный танк попасть практически невозможно, и мой дед Изама Шосе, который умер не на поле боя - еще одно доказательство успешности этого направления. В отличие от многих физиков, которые надеются на тяжеленную броню, Тору обучал Изаму много лет назад, технике, когда нужно минимизировать броню. Тору говорил: «в век технологий мощная броня уже не так важна, как мобильность и огневая мощь». Он является сторонником скорости и мобильности, именно этому и еще многому другому он будет меня обучать, от стрельбы из любого положения тела в пространстве, до боя холодным оружием, которое на коротких расстояниях более эффективно против некоторых владеющих. Бегали мы долго, Тору сказал, что я должен сперва научиться двигаться между деревьев, бежав, петляя с той же скоростью что и по прямой дороге. Тору постоянно бурчал, что отличной подготовки он от рода Шосе и не ждал.

Вечером приехала семья Тору, две дочки на удивление были довольно молоды, чуть старше Каори, хотя Тору я бы дал, несмотря на то, что он физик, восемьдесят лет. Его внукам было около пятнадцати лет, и были они физиками. Два парня были неразговорчивыми, Рокеру и Садэо, только узнав, что у меня пятый «кю», сразу потеряли ко мне интерес. Тору подошёл ко мне и тихо попросил меня не обижаться на них, они, оказывается, сильно переживают, что за все годы упорных тренировок смогли с восьмого «кю» добраться только шестого.

На следующее утро меня забрали и увезли сразу в школу, я по дороге переоделся в школьную форму и мне передали бенто, приготовленное моей беспокойной мамой, которая сразу позвонила, как только мы выехали из леса, в котором не было связи. В школе не было ничего особенного, в классе я был не единственным учеником, был еще огневик. Сэйджи оказался нормальным мальчишкой, который любил свою силу и мог часами рассказывать об огне и его красоте. Учителя всё также носили свои наряды стриптизёрш, нервируя неокрепшие умы своими аппетитными формами.

Вечером я попытался хоть что-то узнать о Тору, но в интернете ничего не нашлось, Каори тоже ничего о нём не знала, Чоррун удивившись, что он ещё жив, сказал, чтоб я сам спросил своего учителя о его жизни.

Вот так и полетело время, я постоянно был чем-то занят. Тренировки у Тору стали более интересными, с использованием и разнообразнейшего оружия. Я бегал, изучал возможности своего тела и то, как им управляться, и уже через месяц смог сдать экзамен по контролю своей силы. Оно заключалось в многочасовых тренировках, от максимального проявления силы, к резкому переходу к минимизированию. Были постоянные попытки неожиданного провоцирования меня, чтобы я от неожиданности сжал яйцо или сломал иголку, или дернул датчик, применив излишнюю силу, что означало бы провал экзамена, но они не знали, с кем имеют дело, и я откровенно над ними издевался, не поддаваясь на различные провокации. Получив грамоту о том, что я сдал экзамен по контролю, первое, что я сделал - крепко обнял свою маму, а потом свою сестрёнку Эйко.

Каори всё-таки стала ходить на встречи, званые ужины и другие мероприятия светского толка. Сперва, конечно, ругалась, что ей интересней проводить время с нами или в мастерской, но постепенно втянулась и даже начала ходить на свидания с понравившимися ей мужчинами. Ничего серьёзного у неё с ними не было, как она говорила мне с Эйко, но её лицо довольной кошки после некоторых свиданий говорило о многом, ну, по крайне мере, для меня.

Моё восьмилетие отпраздновали почти тихо, и если бы не Чоррун, который напился и решил показать нам, как красивы молнии в ночном небе, то было бы совсем тихо и по-семейному. А вот наряд полиции и многочисленные звонки соседей были лишними. Чоррун напился, потому что узнал, его клан начал распадаться. Не придя к согласию, стороны решили разделиться на два небольших клана, что сильно расстроило старичка. По этой же причине отсутствовала, и бабушка Этсуко с моим отцом, с которым я всё-таки наладил отношения, конечно они были натянутыми, но уж лучше такие, чем никаких.

Акио сдержал свое слово и еще до моего дня рождения сводил меня в парк развлечений, но всё прошло не так, как он ожидал. Мне не были интересны всякие детские развлечения, мне надо было узнать, верны ли мои догадки, что он просто использовал мою Каори и никогда её не любил. Я был удивлён, но мой отец был со мной откровенен, вернувшись после прогулки с Акио я больше не знал, как к нему относится, да и вообще к владеющим, которые меня окружают. Я нахожусь в парниковых условиях, а средства массовой информации многое умалчивают. Также жил и Акио в своё время, но достигнув совершеннолетия, его переселили в отдельную квартиру в центре, так как с шестнадцати лет он больше не мог постоянно проживать на территории клана. Но ему полагался нагрудный значок с эмблемой клана, означавший, что он находится под защитой, Акио редко его надевал, не видя в нём необходимости. Так он прожил счастливые три года беспечной жизни, общаясь, в основном, с пустыми. Он часто ходил на вечеринки, и вот, собираясь на одну из вечеринок он, увидев лежащий на тумбочки знак клана, решил его надеть, чтобы перед понравившейся девушкой ещё сильней заблистать перед ней. Они сняли дом недалеко от столицы, в самый разгар вечеринки в дом пришли незвано три шестнадцатилетних владеющих, один из них был манипулятором. Он парализовал всех находящихся в доме пустых, и так как парализовать манипулятор мог только пустых, они знали, что среди них нет владеющих. Все были в сознании, но не могли сопротивляться, второй физик перенес всех в зал, и усадил их так, чтобы им было видно всё происходящее. Манипулятор поочередно снимал паралич и узнав, что пустой не находится под защитой других владеющих, они начинали издеваться над своей жертвой. Отец не говорил, как, но я прекрасно представлял. Наигравшись со своей жертвой, применял свою силу третий, владеющий распадом, и постепенно, причиняя неимоверную боль, убивал пустого. Где-то на середине они взяли Акио и, обнаружив на нем знак клана, опасаясь мести, просто откинули его в сторону, где он наблюдал за всем происходящим, не имея возможности хоть как-то им помешать. Когда они уходили, сняли с него паралич, из одиннадцати пустых в живых осталось только двое, Акио и понравившаяся ему девушка, которая с радостью помогала им в издевательствах. Как я понял, девушка на него напала, но он осекся и не стал об этом рассказывать. Полиция легко нашла этих владеющих, и суд вынес строгий приговор. Как сказала ему Этсуко, их призвали в принудительном порядке в армию на десять лет, и суд обязал выплатить штраф в размере их годового оклада, как военнослужащих. В СМИ было сообщение о взрыве газа, кто-то на вечеринке не осмотрительно пользовался газом, тела были так повреждены, что их хоронили в закрытых гробах. Акио, от вмешательства в его память манипулятора, спасло только поручительство Этсуко, с ним провели только беседу, в которой ему настоятельно рекомендовали забыть всё, что случилось и никому не рассказывать. Тогда-то у Акио сформировался страх за жизнь. Не за себя, он под защитой клана, а за своих будущих детей, и он стал искать владеющую, которая захочет связать свою жизнь с пустым, а таких было очень мало. Он искал и пытался влюбить в себя владеющую целых два года, и когда он уже отчаялся, встретил восемнадцатилетнею Каори, Изама тогда постоянно был в командировках, и за ней некому было следить.

Он за полгода смог влюбить в себя Каори, и когда Изама вернулся, они уже успели тайно от него заключить брак друг с другом, был страшный скандал. Изама пришел на территорию клана в жажде крови Акио, тогда-то он и сразился с защищавшим его Чорруном. Они разнесли в щепки несколько особняков, и бой прекратился только тогда, когда к Изаме смогла добежать Каори и прокричать, что носит под сердцем ребёнка. Изама тогда ушёл, не произнеся ни единого слова, а Чоррун не препятствовал уходу моего деда с поля боя. Изама начал общение с Каори только когда узнал, что родился я, в течение пяти лет он никак не давал о себе знать. Тот памятный момент, когда он сказал, что я ему не нужен, отец сбивчиво объяснил тем, что, видя нежелание Каори вступать в клан, думая, что я пустой он видел во мне возможную жертву беспредела владеющих. Род сильно слаб, чтобы владеющие побоялись навредить пустому из-за мести рода Шосе. А клан не будет защищать пустого, который не состоит в клане. Я не простил его, но и не буду его, как прежде, презирать. Моей матери и Изаму было без разницы, был бы я пустым, или владеющим.