1034 Послушайте, возразит моя публика, зачем поднимать «еврейский вопрос» именно сегодня, да еще в Германии? Прошу прощения, но я говорил об этом уже давно, в чем легко убедиться, если ознакомиться с литературой. Более того, я обратился к этой теме не только после революции[650]; критику субъективных психологических предпосылок в качестве необходимой реформы психологии я предлагал с 1913 года[651]. Режим власти в немецком государстве тут ни при чем. Если меня захотят использовать в политических целях, я никак не смогу этому помешать. Неужто кто-нибудь в Германии может прекратить череду событий, которые ему не нравятся? Довольно поздно осуждать мое критическое отношение; к сожалению, ничуть не удивительно, что его толкуют именно таким образом, как бы предполагая, будто мои суждения «окрылены» нацизмом. Я честно признаю, что мою научную программу, без какой-либо помощи с моей стороны и вопреки моему осознанному желанию, совместили с политическим манифестом; это, скажем прямо, крайне прискорбное и тревожное совпадение. Но события подобного рода, достойные сожаления сами по себе, нередко позволяют обнажить и обсудить проблемы, которых в противном случае продолжали бы старательно избегать.
Дополнение[652]
В предисловии редактора к моей статье указывается, будто я начинал с учения Фрейда[653]. На самом деле я начинал с изучения трудов Эйгена Блейлера и Пьера Жане[654], моих непосредственных наставников. Вступая в публичный спор с Фрейдом, я уже располагал научной позицией, широко известной специалистам благодаря моим ассоциативным экспериментам, проведенным независимо от Фрейда, и основанной на них теории комплексов. Мое сотрудничество с Фрейдом исходно предполагало принципиальные возражения против сексуальной теории и продолжалось до тех пор, пока Фрейд не отождествил сексуальную теорию со своим научным методом.
Утверждение, будто я признаю расовую психологию только теперь, тоже ошибочно. Так, в 1927 году я писал: «Будет совершенно непростительной ошибкой принимать выводы относительно еврейской психологии за общезначимые. Никому и в голову не придет считать китайскую или индийскую психологию обязательной для всего человечества. Дешевое обвинение в антисемитизме, выдвинутое против меня на основании этой критики, столь же разумно, как обвинение в антикитайских предрассудках» (см. работу «Отношения между эго и бессознательным»). А еще в июне 1918 года я замечал: «На мой взгляд, для евреев этой проблемы не существует. У них за спинами культура древнего мира; сверх того, они переняли культуру народов, среди которых обитают. У всякого еврея две культуры, как бы парадоксально это ни звучало. Он одомашнен в большей степени, чем мы, но во многом лишен того качества, которое укореняет, так сказать, в земле и позволяет черпать новые силы в почве. Зато этим хтоническим качеством в опасном избытке наделены германские народы. Вполне естественно, что арии-европейцы уже очень давно не замечают никаких признаков этой опасности, но, может быть, они все-таки отчасти прозреют благодаря недавней войне (или, возможно, нет). Еврею, повторюсь, недостает укорененности – где, в конце концов, у него отчий дом? Тайна почвы – не шутка и не парадокс» (см. выше, абз. 18. –
Обращение (1934)[655]
Уважаемые коллеги!
1035 На последнем конгрессе[656] Международного медицинского общества психотерапевтов было решено учредить общество в форме национальных групп[657]. Ныне национальные группы созданы в ряде стран, представленных на конгрессе (Дания, Германия, Нидерланды, Швеция, Швейцария). Условия членства в этих национальных группах различаются в зависимости от местных уставов. Из-за политических обстоятельств и вследствие того, что национальные группы существуют еще не во всех странах, а потому отдельные лица как таковые не могут присоединяться к соответствующим группам, было решено, что объединение с национальной группой осуществляется исключительно на добровольной основе; иными словами, возможно индивидуальное членство в рамках Международного общего медицинского общества психотерапевтов[658].
1036 Международное общество нейтрально в отношении политики и вероисповедания. Лицам, желающим стать его членами, предлагается связаться с генеральным секретариатом Международного общества в лице доктора В. Цимбала, Альтона, или с генеральным секретарем председателя, доктором К. А. Майером, Бургхольцли, Цюрих.
1037 Печатным органом Общества является «Zentralblatt für Psychotherapie», издаваемый С. Хирцелем в Лейпциге; стоимость годовой подписки для членов общества – 15 рейхсмарок в год, оплата по факту получения.
1038 Со всем надлежащим уважением мы приглашаем вас присоединиться к Международному медицинскому обществу психотерапевтов.
Обращение (1935)[659]
1039 Хотя Международное медицинское общество психотерапевтов и его орган «Zentralblatt», безусловно, потрясены текущими событиями, нам удалось укрепить свои ряды за прошлый год, который начался с конгресса в Бад-Наухайме.
1040 Психотерапия, сумевшая перерасти первоначальный хаос несистематизированных уловок и приемов, которыми пользовались все отрасли медицины, соприкасавшиеся с неврозами, постепенно превратилась в дисциплину, объем и содержание которой позволили именовать ее «медицинской психологией» и причислять к специализированным областям изучения. Когда-то ее багаж знаний состоял всего-навсего из нескольких крупиц народной мудрости, дозы «здравого смысла» и пары-тройки советов от суггестивной терапии, но сегодня она превратилась в обширную область науки и постоянно расширяет круг изучаемых вопросов. Более того, она поднимала и продолжает поднимать философские темы. Сам предмет медицинской психологии – больная психика – не может быть искусственно отделен от более широкого контекста, от человеческой психики как таковой, пусть на практике такое разделение производится самой болезнью. Патологические отклонения в психическом развитии необходимо, безусловно, прослеживать во всех подробностях, однако медицинский анализ при оценке результатов должен опираться также на наблюдения за нормой и средние значения. В итоге всякая психопатология, притязающая на практическое значение, неизбежно вырывается за свои пределы, в область нормальной психологии, тем самым проникая и в область философии. Это одно из множества пересечений, столь показательных для современной медицины: достаточно вспомнить физиологическую химию и микробиологию. Следовательно, дисциплина, которая зарождалась как психотерапия, сделалась самостоятельной отраслью науки и уже поглотила все то, что прежде подразумевалось под психопатологией. Сегодня немыслима психопатология, которая обходилась бы без прозрений и открытий психотерапевтов.
1041 На протяжении долгого времени практическое психологическое лечение заставляло специалистов формулировать свои суждения в форме теорий, поскольку те необходимы для упорядоченного представления эмпирических фактов. Наука не может существовать без гипотез. Но если выдвигаются гипотезы, интеллектуальная целостность неизбежно требует, на мой взгляд, критики их предпосылок. Гипотеза основывается не только на явном свидетельстве опыта, но и на суждениях наблюдателя. Если где-либо и требуется критика предпосылок, лежащих в основе суждения, то именно в психологии. (Здесь не место для долгих философских рассуждений, поэтому ограничусь этим намеком.)
1042 Порой доводится слышать обвинения в том, что новейшая психотерапия слишком много внимания уделяет философским вопросам и недостаточно глубоко погружается в изучение подробностей истории болезни. Эти обвинения следует решительно опровергнуть, поскольку философские вопросы неразрывно связаны с эмпирическим изучением психики, будучи пригодными предметами исследования и объектами философской критики. Эмпирический интеллект, занимаясь подробностями историй болезни, невольно вносит собственные философские взгляды не только в компоновку, но и в оценку материала, даже в будто бы объективное представление данных. Если сегодня психотерапевты начинают рассуждать о мировоззрении и философии жизни, это лишь доказывает, что они открыли существование ряда общих допущений, которые прежде самым наивным образом игнорировались. Какова будет польза от самой точной и тщательной работы, если на результат влияют неозвучиваемые предрассудки? Любая наука, достойная своего имени, должна критиковать собственные предположения. Сам Фрейд не уклонялся от главной философской задачи – от разоблачения религиозных предубеждений «раз и навсегда». Его интеллектуальное развитие очень ясно показывает, как проблемы медицинской психологии логически завершаются критикой или, во всяком случае, полемическим обсуждением предпосылок. Отклонение такого рода не есть отклонение от нормы; это фактически обязанность любой растущей науки – вдобавок оно способствует расширению, углублению и обогащению научных открытий.
1043 Поскольку психотерапия притязает на право считаться способом исцеления, она должна включать в число своих целей необходимость изменения менее приспособленной установки, очевидной в каждом болезненном состоянии, на нормально приспособленную установку. Однако приспособленность психической системы всегда связана с конкретной ситуацией и, следовательно, не запечатлевается в каком-то неизменном образце. Приспособленность не может быть постоянной, это не стабильно полезное состояние, которое, будучи достигнутым, может поддерживаться вечно; это динамический процесс развития, который имеет своей обязательной предпосылкой непрерывное наблюдение за изменениями, происходящими внутри и вовне. Система врачевания, которая не принимает во внимание коллективные представления политического, экономического, философского или религиозного характера, свойственные той или иной эпохе, или усердно отказывается признавать их реальность, вряд ли заслуживает названия терапии. Это, скорее, движение в сторону патологически преувеличенного протеста, противоположного приспособленности. Последняя как критерий излечения абсолютно необходима, хотя, конечно, не является единственным условием.
1044 Обсуждение общих допущений и передовых идей является весьма важным на текущей стадии развития психотерапии, потому что оно выдвигает на передний план предположения, которые существуют негласно и тем опасны. Ни при каких обстоятельствах психотерапия не может быть единым методом или единой системой. Индивидуумы и их темпераменты различаются настолько сильно, что от всех форм схематизма и догматизма следует избавляться максимально быстро, если мы не хотим завести психотерапию в тупик.
1045 Специфическая природа психогенной уязвимости и болезней, а также их широкое распространение делают задачу популяризации психотерапии и расширения ее влияния настоятельной и насущной, тем паче что педагогика по определению не заботится о воспитании взрослых, а церковь мало чем способна утешить изрядное количество людей. Церкви всех конфессий при этом должны винить только самих себя, если люди путают религию с верой и, не ощущая потребности во что-либо верить, тотчас принимают свое мнение за доказательство ненужности религии. Опыт показывает, что религия есть как минимум психический факт, известный с незапамятных времен и выражающий себя в тысяче различных форм. Протестантское богословие в причудливом заблуждении трактует этот взгляд как «психологизм», тем самым лишая себя наиболее действенного средства борьбы с человеческой неуверенностью – то есть исповеди, которую католическая церковь мудро присвоила себе на благо человечества. Современная психотерапия не лелеет подобных устремлений, но зачастую фактически вынуждена брать на себя духовное руководство в области, которая изначально принадлежала пастырскому врачеванию душ; поэтому она сталкивается с воспитательной задачей, которая предъявляет самые высокие требования к знаниям и компетентности терапевта. Он, конечно, может отказаться от решения этой задачи под предлогом собственной некомпетентности, но на самом деле задача видится вполне решаемой, если соблюдены все необходимые условия. Именно тут практическое лечение непосредственно сближается с философией жизни, и нет ни малейшего смысла отмахиваться от последней как от неуместного и чуждого явления, ведь так мы отсекаем пациента от столь важных для него отношений и от приспосабливания к великим вызовам эпохи, а заодно обрекаем на невротическое, замкнутое существование. Такого исхода психотерапия не предусматривает.
1046 Человеческая психика, даже в патологическом состоянии, представляет собой сложное целое, которое подчиняется не только инстинктивным процессам и личным установкам, но и духовным потребностям наряду с надличностными тенденциями времени. От врача общей практики справедливо ожидать знания нормальной анатомии и физиологии тела, которое ему предстоит лечить, а психотерапевт рано или поздно почувствует себя обязанным узнать все то, что жизненно важно для душевной жизни. Коротко говоря, ему придется воспринимать психологию как одну из гуманитарных наук. Понятно, что это обстоятельство может оказаться неудобным для врача, обученного преимущественно естественным наукам; но развитие медицины снова и снова показывает, что врачи, немного помешкав, готовы узнавать и осваивать новое. Психотерапия является промежуточной областью исследований, которая требует сотрудничества многих направлений обучения. Задача будущего – очень тщательно установить, в чем именно заключается особенность каждой отрасли знаний.