— Улица Рябиновая, дом 20… — бубнил Вадим. — Да, точно, 20. Дело поздней осенью было, машину бросали, по снегу шли… Эй, ты куда пропал? — забеспокоился Кривицкий.
— На месте, — отозвался я. — Пост прошли. Ехать мимо инспектора с телефоном у уха — как-то вызывающе… Фигурантка прошла виадук, выезжает на площадь Труда, вроде едет прямо… да, точно прямо — на улицу Станиславского.
— Пока совпадает… — Кривицкий нервничал.
А ведь он был прав на сто процентов! Лучший способ добиться уединения — отправиться на дачу. Снега нет, проблем с проездом не будет. А приватность обеспечена — во всей округе ни одного дачника, разве что парочка сумасшедших.
Я покосился на Варвару — она вцепилась в ручку над головой, глаза азартно поблескивали. Крапивина разгонялась, неслась мимо зажигающихся фонарей. Площадь Станиславского, Кирпичный завод, поворот на «Тещин язык» — извилистый и труднопроходимый кусок трассы…
— Эй, ты еще здесь? — подал голос Кривицкий.
Я вздрогнул — телефон оставался у уха.
— Да, она едет к кольцу на Хилокском. Вадим, подбросишь ОМОН, если будет нужда?
— Забудь, — испугался Кривицкий. — Никакого ОМОНа! Хорошо, убедись, что она едет на дачу, а мы с Губиным подскочим…
Хоть за это спасибо.
— Да, Вадим, она проехала ТЦ «Мегаполис», включила указатель поворота, готовится уйти влево, в ворота садового общества.
— Понял. Мы с Романом выезжаем. Все, отключаюсь.
— А как же наш лучший в мире ОМОН? — тоскливо вздохнула Варвара. — Ладно, я поняла, ОМОНа не будет. Кстати, почему ОМОН, а не ОПОН?
— Да, это так важно, — огрызнулся я. — Переделали: Отряд мобильный особого назначения. Какая разница, если они все равно не приедут.
Я держался на приличной дистанции. Трасса практически пустая, густели сумерки. Крапивина свернула влево, спустилась к воротам. Я сбросил скорость, медленно тащился по второй полосе. Въезжать за ней — это выдать себя. За спиной отчаянно сигналили — какого дьявола я тут плетусь?
С ревом меня обошел тяжелый внедорожник — водитель зычно матюкался в кабине. Я встал напротив въезда в кооператив, включил указатель поворота, ждал, пока освободится дорога. Притормозила машина, идущая по встречной полосе — водитель зачем-то решил меня пропустить. Я пожал плечами, ладно, спасибо, плавно вошел в поворот.
О коварстве гаишников можно былины складывать! Врубился проблесковый маячок на пропускающей меня машине, завелась «крякалка»! И только сейчас я сообразил, что пересек двойную сплошную! Машина ДПС свернула с трассы, пристроилась в хвост. Уходить смысла не было. Я начал гнусно выражаться, колотиться в потолок. Какого хрена, мужики? Сами же меня пропускали!
— Ладно, успокойся, — пробормотала Варвара. — Потерпим, адрес знаем. Только веди себя нормально, не провоцируй. И взятку не предлагай, это сейчас не модно.
Эталоном терпения и сдержанности я, конечно, не стал. Менты из соображений безопасности подошли вдвоем, долго изучали с фонарями содержимое салона, потом представились, попросили документы. Снова осмотрели наши лица, с сожалением констатировав, что водитель, кажется, трезв.
— Что же вы так, Никита Андреевич? — сказал инспектор. — Ведь прекрасно видели, что пересекаете двойную сплошную. Зачем, спрашивается? Вопрос жизни и смерти?