Охранники уверяли, что все быстро починят, мастера дверных дел уже в пути. Инцидент наглядно высветил недочеты охранной системы. Музей закрыли для посетителей, вывесив табличку с глубокими извинениями. Подъехала «Скорая», водитель с санитаром вытаскивали носилки. Прибыла еще одна полицейская машина — теперь уже с оперативниками Дзержинского района, и началось вавилонское столпотворение.

Из дальнего выставочного зала вывели бледную Ларису — у девушки подкашивались ноги, двое мужчин ее придерживали. На Ларисе лица не было, она осунулась за ночь, по щекам текли слезы. Девушку бегло опросили перед отправкой в больницу. Она рассказывала севшим голосом, при этом вяло сопротивлялась, уверяя, что с ней все в порядке, может отлежаться и дома.

«Лариса, прояви сознательность, — строго внушал Якушин, — если все в порядке, тебя отвезут домой — ты обязательно должна пройти обследование. Потом непременно возьми больничный». Она просила слабым голосом: пожалуйста, вынесите мою сумку, а также верхнюю одежду — куртку с шапочкой. Как же она поедет без всего этого? Сотрудники метались по зданию, но ничего из перечисленного не могли найти!

Растерянно мялся охранник Григорий из будки на въезде — он ушел с дежурства в десять вечера, а сейчас его опять вызвали, над человеком зримо веял призрак увольнения…

Картину происшествия постепенно восстановили. Накануне вечером Лариса последняя уходила из музея. Маргарита и Михаил, пользуясь отсутствием Якушина, сбежали пораньше, отправились по своим делам. Все было мирно, тихо. Охранник прохаживался снаружи — погода располагала. В ночное время сотрудникам ЧОПа и не полагалось блуждать по музею — в нем своих призраков хватало. Охрана контролировала входы, работали камеры видеонаблюдения.

Ровно в восемь Лариса закончила работу, выключила освещение, оставив только дежурное, пошла по залам, чтобы убедиться, что все посетители покинули музей. В главном зале никого не было. Она обогнула лестницу на второй этаж, прошла мимо витрин с погребальными урнами и муляжами бриллиантов из праха умерших, вошла в смежные помещения, где продолжалась экспозиция.

Вдруг за спиной послышался шорох, Лариса шарахнулась от неожиданности, но это не спасло. Сильное предплечье сжало горло. Она вырывалась, вертела головой и в ужасе осознала, что на нее напала женщина! Ногти на пальцах сдавившей ее руки были покрыты голубоватым лаком — в них отражалось свечение «дежурной» лампы. Пальцы ухоженные, длинные, явно женские. Почему заметила в такую минуту — уму непостижимо.

Убивать работницу музея в планах злоумышленницы не было — лишь слегка придушить. В глазах потемнело, голова раздулась. В спину вошла игла шприца — она чувствовала, как в нее что-то вливается. Сил сопротивляться уже не было. Глаза закрывались. Последнее, что она помнила, — как ее укладывают на пол, а дальше — темнота.

Впоследствии выяснилось, что Ларисе ввели мощную дозу снотворного, и всю ночь она пролежала без чувств на полу. Охранник на улице видел, как из музея вышла женщина, закрыла дверь на ключ и отправилась по дорожке в сторону будки со шлагбаумом. У него и тени сомнений не возникло… Уже стемнело, но вход освещался лампой в плафоне. Он находился метрах в пятнадцати от входа. Женщина была того же роста и той же комплекции, что и Лариса. На ней была куртка Ларисы — длинная, бледно-розовая, с меховой опушкой на воротнике. И сумка Ларисы — вместительная, из кожи крокодила. На голове был капюшон, но и это не смутило охранника — накрапывал дождик. Лица он не видел, но кто бы сомневался, что это Лариса? Она кивнула работнику и быстро растворилась за кустами. У шлагбаума через пять минут тоже видели эту женщину. Она работала на грани фола, но у нее все получилось!

Охранник Григорий сидел в будке, у него слипались глаза. Напарник удалился в уборную. Вошла «Лариса», не снимая капюшон, сняла со стенда тубус, поместила в него ключ от музея (впоследствии выяснилось, что это был совершенно посторонний, хотя и похожий ключ) и расписалась в журнале, подделав подпись Ларисы. Охраннику повезло, что не заметил подмены — эта женщина умела отстаивать свои интересы. Он приоткрыл сонные глаза, буркнул «привет». Дама тоже что-то буркнула и отправилась на внутреннюю парковку, где стояла машина Ларисы. Через минуту она подъехала к шлагбауму, охранник выпустил машину, еще махнул на прощание — мол, до завтра.

Она орудовала у него под носом, а он и в ус не дул! Наутро Лариса не явилась. Первой пришла Маргарита, за ней Михаил, тут и выяснилось страшное. Ключ оказался не тот, дозвониться до Ларисы не смогли, стали срочно названивать Сергею Борисовичу. Тот отдал приказание вскрывать дверь. Ему и в голову не пришло, что эти умники изуродуют парадный вход! Дверь вырезали автогеном, проникли внутрь, обнаружили Ларису, лежащую без чувств. Ее с трудом привели в себя, девушке было очень плохо. Вызвали «Скорую», полицию, примчался невыспавшийся и дико расстроенный Сергей Борисович…

По свидетельству охранника на входе, в сумке у «Ларисы» что-то было, она изрядно оттопыривалась. Но он не придал значения — этим женщинам постоянно дарят какие-то конфеты, чай в нарядных коробочках, они обмениваются шмотками и тому подобное. Поиски ключей от входной двери ни к чему не привели — злоумышленница могла их выбросить по дороге.

«Нужно врезать новые замки! — распоряжался Якушин. — Где эти чертовы мастера? Почему еще не подъехали?!»

Прибыли специалисты, стали снимать поврежденную дверь, делали замеры. Желающих посетить музей тормозили на подступах, приносили извинения, объясняли, что музей закрыт по техническим причинам, и лучше прийти завтра. Люди неохотно уходили, оборачивались.

Полицейские шныряли по зданию, составляли протокол. Ругался Кривицкий со старшим оперативной группы — не лезьте не в свое дело, сами справимся. Работает полиция Железнодорожного района! Опера созванивались со своим начальством, потом махнули рукой, сели и уехали. Пользы от них действительно не было никакой, а навредить могли. Кривицкий с Губиным хоть бы в теме.

Что это было? Что злоумышленница унесла из музея? Выясняли долго, сотрудники несколько раз прошли по залам. Явных пустот среди экспонатов не наблюдалось, все витрины целые. Злодейка ловко заделывала «дыры», сдвигая другие экспонаты.

И все же наметанный глаз Михаила выявил несоответствие среди предметов, выставленных во втором зале. Подняли документацию, каталог, сопровождаемый фотографиями артефактов…

В районе обеда в служебном помещении собралась та же компания, что и накануне. Сергей Борисович включил кондиционер и разрешил курить, невзирая на протесты Варвары.

— Сотрудники музея нашли под лестницей у черного входа скомканную серую куртку с пустыми карманами, — сообщил Сергей Борисович, — ее вынесли на улицу, лежит у крыльца. Никому из наших людей она не принадлежит. Очевидно, в ней прибыла преступница, а потом оставила, когда переоделась в куртку Ларисы. Забирайте, господа офицеры, если она вам нужна.

— Видела, потрогала, — фыркнула Варвара. — Лучше бы не подходила. В ней точно была она… — Девушка сморщилась, словно ее заставили понюхать деревенский сортир.