И загнул за замену жалких стоек такую сумму, что проще было застрелиться. Монополисты проклятые! Смутно подозревая, что за такие деньги я смог бы целиком отремонтировать смятую в лепешку машину, я все же рассчитался. Деньги штука хорошая, но к ним не успеваешь привыкнуть.
На замену узлов ушло часа полтора, и только в районе обеда я подъехал к собственному офису на улице Потанинской. Табличка над доской с объявлениями «ЧП Ветров, частные расследования» пока держалась. В офисе, переоборудованном из двухкомнатной квартиры, властвовала моя помощница Римма Казаченко — худенькая, симпатичная, сорокалетняя и безнадежно семейная.
Я открыл дверь своим ключом, вошел плавно и беззвучно. Мерцающий монитор показывал все, что угодно, только не работу. Римма занималась именно тем, для чего ее сюда поставили, — ухаживала за своими роскошными фиалками. Она застыла, в ее руке задрожала миниатюрная тяпка. Римма медленно повернулась, в глазах промелькнул ужас. Потом ее немного отпустило, но настороженность осталась.
Она подошла, потрогала меня, потом облегченно вздохнула и вернулась к фиалкам.
— Да, ты жив… — заключила она. — Я с тобой когда-нибудь синдром Мебиуса подхвачу, Никита Андреевич.
— Что такое «синдром Мебиуса»? — Почему-то все сегодня решили поумничать. Мама со своим Плутоном, Римма с этим самым…
— Паралич лицевого нерва, — объяснила Римма. — Человек не может улыбаться и вообще менять выражение лица. Плюс другие проблемы — трудно говорить, глотать, прочие анатомические аномалии. Не путать с «петлей Мебиуса». Ты список принес?
— Какой список?
— Тех, на кого я должна подать в суд в связи с ложным сообщением о твоей кончине.
— Не принес, — помотал я головой. — Эти люди сами пали жертвой недоразумения, прости их. У тебя все в порядке?
— Теперь да, — выдохнула Римма. — Вот, цветочками занимаюсь. Знаешь, Никита, когда я умру, на цветы не траться, принеси мне на гроб мои фиалки, хорошо?
— Они тебя раздавят.
— Ничего, переживу, зато мне будет приятно.
— Не получится, — вздохнул я. — Я первым умру.
— Нет, ты не умрешь, — возразила Римма. И одарила меня таким выразительным взглядом, дескать, умирают лучшие, а ты будешь жить и здравствовать. — Господи, о чем я говорю… — спохватилась она. — Ты бледный, Никита, еле на ногах стоишь. Присядешь?
Я сидел на кушетке и излагал ей все, что она имела право знать. При этом не сомневался, что рано или поздно она узнает и остальное. В прошлой жизни Римма работала секретарем в полиции, у нее остались связи, обаяние и, к сожалению, мозги. Мистические истории она любила, до того, разумеется, предела, пока эти истории не начинают лезть в жизнь.
— Ужасно, невероятно… Ты считаешь, на тебя покушались? — Она оставила в покое свои ненасытные фиалки и устремила на меня вопрошающий взгляд.
— Не знаю, пока нет ясности. По умолчанию, пока не подтвердится обратное, будем считать меня жертвой урагана.
— Хорошо, согласна, — покладисто кивнула Римма. — Непутевый ты все-таки, Никита, вечно влипаешь в истории, — она участливо погладила меня по голове. — Жениться тебе надо, тогда все образуется и начнется нормальная жизнь.
Они сегодня договорились — умничать и попрекать меня безбрачной жизнью!